Жизнь среди молний

В начале прошлого века знаменитый французский физик, астроном, математик, естествоиспытатель, а также дипломат Доминик Франсуа Араго, сменивший в жизни своей множество постов, начиная с директора обсерватории и кончая членом временного французского послереволюционного правительства 1848 года, написал очень интересную книгу. Название ее, как отмечают многие, напоминает морское проклятье - "Гром и молния", да и содержание - в большой мере - проклятье небесам, насылающим на беззащитное население бесчисленные кары в виде громов и молний. Книга содержит несметное количество фактов, относящихся к разновидностям молний и громов, которых Араго насчитывает сотни - редкая наблюдательность! В книге интересны не только научные факты, но и картина общества того времени, которую Араго вольно или невольно дал.

На широко распространенный призыв Араго к очевидцам-французам сообщать ему о всех случаях грома и молнии он получил юру писем.

Вот что написала великому Араго романтически настроенная госпожа Эспер:

"Все это продолжалось около минуты. Зрелище было так прекрасно, что мне и в голову не пришла мысль об опасности или страхе. Я могла только восклицать:

- Ах, как это прекрасно!

Удар, который я видела, был так силен, что опрокинул трех человек... кухарка моя была почти задушена лучом молнии, пролетевшим перед ее окном, привратница уронила из рук блюдо...

Еще один из лучей попал в пансион г-жи Луазо, где ранил одну учительницу.

Я за большую плату не продала бы случая, мне выпавшего,- быть свидетельницей столь восхитительного и чудесного зрелища!"

Отставной полковник был лаконичен:

"Месье Араго, я видел взрыв молнии в виде шара. Его исчезновение сопровождалось шумом, подобным выстрелу из 36-фунтового орудия, слышимого на расстоянии 25 лье при попутном ветре".

А вот выдержка из письма очень уравновешенного молодого человека:

"...Вдруг посреди улицы блеснула огромная молния, за которой мгновенно последовал удар, подобный артиллерийскому залпу. Мне показалось, что огромная, с силой брошенная бомба взорвалась на улице. Этот удар не замедлил моей походки. Я только надвинул свою шляпу, которую ветер и сотрясение, произведенные электрическим взрывом, отбросили назад, и шел далее, безо всяких приключений до площади Кале.

Впрочем, кажется, за свое спокойствие молодой человек был наказан, так как далее он пишет: "Все ограничилось тем, что желудок мой не мог переваривать пищу в течение двух недель".

Разобраться в грудах астрономических календарей, хроник, легенд, рукописей было под силу лишь действительно великому ученому. Араго удалось систематизировать факты, отделить зерна от плевел, отказавшись от сообщений типа "падал град величиной со слона", и воссоздать первую со времен Ломоносова научную картину природы грозы и ее наиболее драматических проявлений - грома и молнии. Он сделал также весьма ценную для позднейших исследователей попытку "сортировки" молний и громов.

Нужно тут же оговориться, что в попытке классификации молний Араго вовсе не был первым. Древние римляне, например, делили молнии "по предназначению". Так, у них были молнии: национальные, семейные, индивидуальные.

Кроме того, молнии могли быть: предупреждающие, подтверждающие чью-то власть, увещевательные, нака-зующие, угрожающие и т. п. и т. д.

Считается, что древние довольно правильно оценивали свойства молнии, в частности стремление ее двигаться по металлам. "Особую любовь" молнии к металлам заметил еще в своей "Метрологии" Аристотель: "Случалось, что медь щита расплавлялась, а дерево, его покрывающее, оставалось невредимым".

Другие времена - Другие нравы. Наставник императора Нерона философ Сенека писал: "Серебро расплавляется, а кошелек, в котором оно заключалось, остается невредимым". Плиний тоже когда-то заметил, что "золото, медь, серебро, заключенные в мешке, могут быть расплавлены молнией, а мешок не сгорит и даже восковая печать не размягчится".

Издавна известны случаи, когда молнией был причинен значительный материальный ущерб.

В декабре 1773 года разрушено в Бретани 24 колокольни.

14-15 декабря 1718 года в Лондоне молниями разрушены колокольни святого Михаила, обелиск в Сен-Джордж-Филдс, два каменных дома и голландское судно, стоявшее на якоре в Темзе близ Тауэра.

В январе 1762 года молния ударила в колокольню Бригской церкви в Корнуэлле. Юго-западная башня в результате удара была разнесена на кусочки: один такой "кусочек" весом в полтора центнера был переброшен через крышу церкви на расстояние около 50 метров, другой, поменьше - на расстояние 400 метров.

18 августа 1769 года молния поразила Сен-Назерскую башню в городе Бессчия (Италия), где хранились все пороховые запасы Венецианской республики - 1030 тонн. Взрыв был ужасен - башня целиком оказалась в воздухе4, раздробленная на тысячи обломков, которые каменным дождем упали на город. Приблизительно шестая часть зданий города была полностью разрушена, остальные были в угрожающем состоянии. Погибло более трех тысяч человек.

Все эти случаи, разумеется, вызваны отсутствием громоотвода. Сейчас такого практически не бывает. Специальные меры применяются для защиты от молнии общественных и жилых зданий, линий электропередач, кораблей и самолетов. Современные гражданские и военные самолеты весьма часто подвергаются ударам молний. Удар, яркий сноп света, какое-то гудение; самолет может немного побросать из стороны в сторону и - все. Иногда на крыльях остаются небольшие отверстия, прожженные молнией, иногда сгорает антенна, но это уже в самых тяжелых случаях.

Однако считать, что теперь ущербу, вызываемому молнией, пришел конец, преждевременно. Каждый год в Соединенных Штатах по вине молний происходит примерно 7500 лесных пожаров. Гибнут редкие деревья; строевой лес, взращиваемый десятилетиями, гибнет в минуты; гибнут лесные обитатели; прелестные пейзажи, много лет радовавшие людей, превращаются в безрадостные обугленные пространства.

Можно себе представить, какие беды приносила молния в старину, когда не имели ни малейшего понятия о ее сущности и мерах защиты.

Понятия, возможно, и не имели, а защищались, и даже иной раз не так уж малоэффективно.

Конечно, речь идет не о ритуальных плясках и молитвах.

Считается установленным, что древнеримский правитель Нума Помпилий знал о том, что молния "предпочитает" всевозможные острия, интуитивно понимал "молниепроводность" железа и умел делать громоотводы типа тех, которые устраиваются сейчас. Его преемник, Тулл Гостилий, видимо, не был столь искусен и поэтому погиб от молнии - один из первых исследователей, поплатившийся за знания жизнью.

Современным ученым-историкам предстоит проверить, существовала ли когда-нибудь римская медаль с надписью "Юпитер Элиций", на которой будто бы изображен парящий над облаками Юпитер, а под облаками - этруск, пускающий для защиты от Юпитеровых стрел воздушный змей. Предстоит выяснить достоверность и другой медали, на которой, как говорят, был изображен храм Юноны, защищенный сверху остриями.

Немецкий исследователь Кемпфер уверял, что во время грозы японские императоры укрывались в специальном убежище, над которым был устроен большой резервуар с водой.

Император Август носил во время грозы тюленью шкуру, а пастухи в Севеннских горах использовали для защиты змеиную кожу.

(Храм в Иерусалиме за полторы тысячи лет видел немало свирепых палестинских гроз, но ни разу не пострадал от молнии. Крыша его была покрыта кедром, на который нанесен толстый слой позолоты. На крыше были установлены высокие железные колья - чтобы не садились на крышу птицы. Стены также были позолочены, а на паперти были цистерны, куда по металлическим трубам сливалась с крыши дождевая вода. Все основные элементы громоотвода - налицо.)

Приволжские жители закутывались во время грозы в войлок.

Моряки XV века привязывали к верхушкам мачт обнаженные мечи.

Более древние свидетельства: Ктезий Гиндский - один из спутников древнегреческого путешественника и историка Ксенофонта - писал о том, что царь Артаксеркс и его мать Парузата подарили ему два меча: "Если эти мечи воткнуть в землю острием кверху, то они отвращают облака, град и грозы. Сам царь провел в моем присутствии некоторые опыты, подвергая опасности собственную особу".

Правда, этому свидетельству верили мало, потому что несколькими строками ниже Ктезий повествует о виденном им у того же Артаксеркса колодце (16 локтей в окружности и 100 локтей глубины), который раз в год наполняется чистым золотом в жидком виде.

А вот и вполне достоверные сведения: во времена правления Карла Великого крестьяне устанавливали на полях металлические и деревянные шесты, обязательно с бумажками на них - иначе шесты считались "недействительными" - и защищались таким образом от молнии. Карл в "Капитуларии 789 года" запретил пользоваться шестами под вполне современным лозунгом "борьбы с суевериями". Наказание за неповиновение было в духе того времени - смертная казнь.

Эти сведения приведены здесь с единственной целью показать, что хотя электрическая природа молнии стала понятной лишь в относительно недавние времена, люди нащупали все-таки правильные пути защиты от нее: во-первых, хорошо изолироваться (тюленьи и высушенные змеиные шкуры, войлок), во-вторых, дать молнии более удобный, хорошо электропроводящий путь - воткнуть в землю меч или шест, покрыть крышу храма металлическими плитками.

Как могло случиться, что, не понимая явления, люди все-таки сумели найти правильные методы борьбы с ним?

Если отбросить всеобъясняющее предположение о посещении Земли в прошлом космическими путешественниками "оттуда", то ответ, наверное, можно сформулировать так: правильные решения были найдены "методом проб и ошибок", или, как говорят студенты, "методом тыка" - неэффективные решения отбрасывались, эффективные фиксировались и переходили из поколения в поколение.

Наблюдательность поколений - вот причина правильных решений.

Франклин, вооруженный правильными теоретическими представлениями, смог пройти тысячелетний путь стихийных первооткрывателей за какие-то месяцы.