Чего не мог придумать Диккенс

Многие боятся даже думать о том, что искусственный интеллект может быть создан. Некоторые страшатся бунта машин. Одни относят это к области научной фантастики. Другие предпочитают передать проблему потомкам.

Владимир Иванович Сифоров, член-корреспондент Академии наук СССР, директор института, основная цель которого - решение проблем кибернетики, уверен, что в ближайшем будущем электронные вычислительные машины смогут не только решать математические задачи и управлять различными механизмами и процессами, быстро и точно выполнять разнообразные задания, сформулированные человеком, но и ставить новые задачи, отыскивать проблемы, подлежащие исследованию, Такая точка зрения кажется сегодня слишком радикальной, но Владимира Ивановича это не смущает.

Еще свежо впечатление от своеобразной сенсации: Владимир Иванович с группой коллег выполнил удивительную работу - с помощью ЭВМ вычислил внешность Леонардо да Винчи, универсального гения и загадочного человека, жившего в далеком XVI веке. Не нарисовал, не придумал, а именно вычислил!

- Это, знаете ли, прелюбопытнейшая задача,- рассказывал мне при встрече Сифоров.- Ведь до нашего времени дошли портреты Леонардо лишь в преклонном возрасте. Никто не представлял себе великого итальянского художника в молодости. Существовали, правда, догадки, что Леонардо изобразил себя на одной из ранних фресок. Но это недостоверное предположение. Очень заманчиво было проверить его...

- Разве это не забота искусствоведов? - удивилась я.

- И да, и нет. Вернее, не только искусствоведов. Это одна из разновидностей задач кибернетики. Мы разработали для ЭВМ программу установления возрастных изменений человеческого лица. Это дает возможность по фотографии человека определить его внешность в любой период жизни. Можно почти точно установить, как будет выглядеть тот или иной человек через десять, двадцать лет, как выглядел вчера или в младенческом возрасте.

- Имеет ли эта работа какое-нибудь утилитарное значение? - интересуюсь я, привыкнув к мысли, что в наше практичное время наука должна непременно давать выход в практику.

- Разумеется! Умение воссоздать внешность человека может стать важнейшим орудием в криминалистике. Ведь криминалисты часто сталкиваются при следствии с почти непреодолимым препятствием: отсутствием фотографии преступника в момент совершения преступления. Теперь достаточно иметь любое фото - даже по изображению анфас можно вычислить изображение в профиль, и наоборот...

Встреча прошлого (судьба гения XVI века) и будущего (глубокое проникновение в жизнь методов кибернетики) на дорогах сегодняшнего поиска; перспектива, открываемая этой работой для дальнейших исследований аналогичного плана,- все это само по себе сенсационно и актуально. Эту сифоровскую работу по расшифровке внешности Леонардо да Винчи еще будут изучать искусствоведы, криминалисты, социологи и сделают ее отправной точкой для решения других схожих проблем.

Но меня как писателя интересовала другая сторона этой своеобразной работы, ее психологическая обоснованность, индивидуальная окраска.

Почему этой темой заинтересовался именно Владимир Иванович Сифоров? Какие стороны его души зазвучали в резонанс с леонардовской темой? Какие жизненные ситуации подготовили к этой, почти детективной области научного творчества? Словом, меня заинтересовал сам Сифоров...

...Москва накануне первой мировой войны. Лефортово, район солдатских казарм, голытьбы, малолетней беспризорной вольницы, обосновавшейся на берегах грязной Яузы. На Золоторожской улице в двухэтажном доме купца Сифорова, державшего захудалую торговлю продовольственными товарами, часто гуляли. Заводил хозяйский сын Иван. Вторил ему брат жены, слесарь Миша, не просыхавший от водки. Не чурался компании и глава дома, набожный, истовый старик, каждый день ходивший за десять километров в церковь и пугавший внуков грядущим концом света.

Сам он умер девяноста годов от роду, так и не дождавшись этого конца. Не увидел он и развала семьи, опустевшего дома. Не увидел, как магазин растащили, как окончательно спился сын, как перебивался он с хлеба на квас уличным продавцом газет. Не узнал дед Сифоров и о том, что старший внук кончил жизнь самоубийством, выпрыгнув из окна психиатрической больницы - было ему семнадцать лет, внучка Верочка, хорошенькая, аккуратненькая девочка, оказалась Золушкой в чужой семье, а семилетний внук Володя ушел в беспризорники.

Конец семьи лефортовского торговца водкой и другими сопутствующими ей товарами положила молодая невестка. То ли не выдержала она пьяного угара постылого дома, то ли невыносима стала ласка гуляки мужа, или жестоко страдала, влюбившись в воспитателя своих детей Якова,- только приняла она смертельную дозу стрихнина и порушила свою жизнь и жизнь всей семьи Сифоровых.

От некогда обширной семьи остались два осколочка: сирота Верочка, ставшая художницей, да маленький Володя, который из заморыша, вечно голодного и озябшего воришки стал...

"Владимир Иванович Сифоров - выдающийся советский ученый в области радиоэлектроники, теории информации, статистической теории связи, радиофизики, автоматики, телемеханики, теории надежности и теории радиоприема, крупный педагог и общественный деятель, с именем которого связано зарождение и развитие новых направлений науки и техники" - написано в одном из выпусков серии "Биобиблиография ученых СССР".

Странным мальчиком рос Володя Сифоров. Жил он не по законам беспризорных. Конечно, умел и выклянчить кусок хлеба, и стащить с лотка торговки-раззявы яблоко или горячий пирог, умел дать сдачу обидевшему его дружку. Но мир улицы не захватил, не затронул его внутреннего мира.

Поздними вечерами прокрадывался в отцовский дом, бродил по немым пыльным комнатам... Хотя зимой в этих нетопленных помещениях было еще более холодно и сыро, чем на улице, он раздевался и забирался в свою постель, натягивал все одеяла, тряпки и пальто, какие удавалось разыскать в старом хламе заброшенного жилья, и час-другой дыханием согревал свою нору. Потом начинал мечтать...

Вспоминал мать... Звук пианино... Запах горячего хлеба... Постепенно засыпал.

Володя подрастал. Воспоминания скудели. Ему нужны были другие мечты, душа искала иных увлечений. Сверстники в ту пору болели "натпинкертоновщиной". Заболевание было заразным, проходило в острой форме. Но Володю оно не коснулось. По-прежнему любил он уединяться в отцовском пустом доме. Его одиночество теперь разделяли книги. Но не приключенческие или детективные истории, не сентиментальные романчики. Володя всеми правдами и неправдами доставал книги по математике - то стащит, то купит на гроши, которые иной раз перепадали "на бедность" от сердобольных господ.

Согреваясь по грудой тряпья и почувствовав, как возвращается гибкость к закоченевшим ногам и рукам, Володя зажигал свечу и открывал книгу... Бегло просматривал страницы, написанные нормальным шрифтом, а потом - хотя уже в малые годы из-за недоедания страдал слабым зрением, да и в неровном мерцающем свете свечи было трудно различать даже большие буквы,- странный мальчик с нетерпением набрасывался на строки, набранные самым мелким шрифтом.

Именно здесь таились манящие и зажигающие его воображение сокровища. Авторы, как бы робея и понимая, что не имеют права отнимать внимание массового читателя, коротко и сжато, вскользь упоминали про загадки, не разгаданные никем на свете, приводили вопросы без ответов, часто без надежды на ответ. Эти тайны словно были рассчитаны на особый случай, взывали к будущим гениям. Как спящие красавицы из сказок, они ждали оживляющего поцелуя принца...

И Володя забывал о сиротстве, забывал о нищете, о голоде. Он видел себя принцем! В голодном воображении маленького оборвыша вспыхивали и совершались необыкновенные события... В его руках вдруг оказывались мамины щипцы для колки орехов, раздавался хруст, как тогда, когда мама сама колола для детей орешки, но теперь щипцы выхватывали из учебника непокорные задачки и - хряс, хряс, хряс - разгрызали их и выдавали готовые решения. Они раскалывали уравнения и первой, и второй, и третьей степени, и даже четвертой и пятой, о которых мелким шрифтом сообщалось, что их никто не мог решить, что они вообще не решаются в радикалах... Володя щелкал волшебными щипцами, а рядом стоял юноша с гордым профилем, непризнанный при жизни, убитый на дуэли в двадцать лет математический гений. Это был Эварист Галуа, который в ночь перед смертью бросил под ноги человечеству великое открытие. Он смотрел на Володю с явным одобрением и радостпо кивал головой. А великий Гильберт сконфуженно прятал за спиной листок с пресловутой задачей № 13, которую он считал неразрешимой...

Володя просыпался на рассвете закоченевший и сонно разглядывал грязные занавески, сальные пятна от свечи на одеяле, смятые страницы притихших книг...

- Не могу понять, откуда на меня свалилась эта напасть - увлечение математикой,- в недоумении разводит руками Владимир Иванович Сифоров, высокий, статный человек с доверчиво-беспомощной улыбкой часто сопутствующей его речи. Он словно конфузится необычности своего детского поведения.- Никто в нашей семье не интересовался подобными вещами. Меня же в детстве обжигала мысль, что существуют неразгаданные загадки.

- Только ли в детстве? А история с Леонардо да Винчи?

Я бросаю эту реплику не случайно, а с тайным умыслом. Ведь я хочу перебросить мостик от маленького Сифорова к зрелому, обнаружить корни его творческой индивидуальности, понять пути синтеза таких антиподов, как кванты и музы.

Я понимала, что не простое любопытство толкнуло серьезных ученых на это исследование, что работа эта - не курьез, не фокус и не забава. Но мне всегда казалось, что вечно длящееся, никогда не прекращающееся переосмысливание, перетолковывание, расшифровка старых полотен, других памятников искусства - это привилегия искусствоведов. Причем же здесь Сифоров, физик и электронщик, пусть даже математик и вообще разносторонний человек? И почему эта работа проводилась в возглавляемом им научно-исследовательском институте АН СССР, решающем только современные проблемы кибернетики?

...Ветер выл третьи сутки. Третью ночь Володя не от ходил от телеги, где под соломой и ненужной уже попоной - лошадь пала в пути - был спрятан драгоценный груз: мешок муки, куль сахара и внятно попахивающий тухлятиной, несмотря на мороз, большой кусок мяса. Этот скудный, но драгоценный паек Володя с товарищем получил для всей школы-колонии в Московском распределителе и вот не довез до дому. Товарищ ушел искать другую лошадь или подмогу, Володя остался сторожить.

Заснуть он боялся. В стране - голод, его могли убить, а продукты стащить. По дорогам послереволюционной России бродило много голодного люда. А без продуктов колония вряд ли протянет до нового урожая. С топливом тоже было трудно. Но группа старших мальчиков валила лес, снабжая колонию дровами. Володя входил в эту группу, это была его постоянная работа. Другие группы имели иную специализацию: огородники сая^али картошку и зелень, повара готовили обед, девочки обстирывали и обшивали коммуну. Сколько я^е было их здесь - в бывшем имении бывшего помещика Тальгрена, что красиво раскинулось на опушке леса близ станции Пушкино по Северной железной дороге,- сирот, детей городских улиц, оставшихся после первых лет революции без крова, без родителей...

Володя, чтобы согреться, бегал вокруг телеги и в снегу вытоптал глубокую тропку, заколдованный круг - все ночи вблизи завывали волки, но к телеге не подошли. Володя ослабел от голода, но не подумал, что может что-то позаимствовать из запасов. Он приваливался к выпиравшим из соломы мешкам с продуктами и незаметно задремывал...

У него, наверно, начиналась лихорадка и была высокая температура, потому что чаще всего ему снилась самая теплая в колонии комната, та, где стояло пианино, и он снова и снова проигрывал подряд все танцы, которые выучил по слуху, и маленькие обитатели колонии кружили и кружили вокруг него, а он, не переставая играть танцы, напевал им свой любимый романс "Спи, моя девочка"...

А потом он почему-то оказывался в своей первой колонии, что была в Сокольниках,- туда определила его, больного, почти умирающего (у него пошла горлом кровь), давняя мамина подруга. И теперь он снова, как бывало в той колонии, разучивал наизусть и старался выпевать с выражением, как артист, литургию - так учил детей батюшка, преподававший им основной в школе предмет - закон божий. И незаметно к его голосу присоединялся другой, слова были странные, никто, кроме Володи, не понимал их смысла. "Дэ икс по дэ тэ, деле-е-енное на дэ игрэк..." Но Володя знал не только текст, но и голос - это был голос его первого взрослого друга" учителя арифметики Федора Сергеевича Ситникова, разглядевшего в мальчике особые способности к наукам. Володе из-за слабого здоровья врачи не разрешали читать, и Ситников сам читал ему вслух свои университетские лекции по дифференциальному и интегральному исчислению, по теории вероятностей, книги по небесной механике. Вместе они прочли от корки до корки самую первую брошюру по теории относительности Эйнштейна - оба ничего не поняли, но новое слово гипнотизировало их и завораживало... В ту пору Володя Сифоров познакомился с великими трудами Бернулли, Эйлера, Маркова, Ньютона... Не обязанность, не школьная программа вела Володю - только интуиция, которая подсказывала: запоминай, постигай, думай.

Таких педагогов, как Ситников, Володя больше не встречал на своем раннем пути. В новую колонию в Пушкино голод прибил совсем уж никудышных воспитателей. Стоящих педагогов нелегко было уговорить пойти работать в этот заброшенный неразберихой времени уголок. Один "преподаватель" из некогда богатой и аристократической семьи преподавал сразу пятнадцать предметов. Физику: "надвигается гроза, тучи на небе становятся фиолетовыми, вы слышите гром и... вас ослепляет молния". Это он вел рассказ о законах распространения звука и света, "немного" спутав,- скорость звука у него оказывалась больше скорости света... Из ботаники он приводил тоже "необыкновенные" сведения: "листья одного дерева отличаются от листьев иного..."

А был и такой воспитатель - несчастный, больной, слепой старик, бывший кавалерист. О чем бы он ни заговаривал, память и любовь возвращали его к лошадям. И тут ребята слышали действительно удивительные, подлинные истории из жизни бывалого, умного, много перестрадавшего человека.

...После трехдневной вахты около павшей лошади - крестьяне нашли Володю и доставили его и продукты в колонию - он долго болел, но в конце концов все обошлось, и Володя Сифоров получил аттестат об окончании Девятой трудовой школы-колонии 2-й ступени. И с этим документом отправился в Москву поступать в Механико-электротехнический институт имени М. В. Ломоносова. Желающих набралось много, около трех тысяч. Конкурс - более двадцати человек на место...

..."Индивидуальный отчет о работе члена-корреспондента Академии наук СССР Сифорова Владимира Ивановича за 1975 год.

Перечень занимаемых должностей.

А. В Академии наук СССР

• Директор Института проблем передачи информации АН СССР.
• Член бюро отделения механики и процессов управления АН СССР.
• Главный редактор журнала "Проблемы передачи информации АН СССР".
• Член партбюро ИППИ АН СССР.
• Член Национального комитета СССР по автоматическому управлению.
• Член Советского национального комитета международного научного радиосоюза..."

И так далее.

В научной среде считается, что Сифоров - один из самых активно работающих ученых. Он автор огромного количества - более четырехсот - научных трудов, учебников по радиотехнике, радиоприемным устройствам, помехам радиоприему, научно-популярных книг и статей. Он делает массу докладов, более шестидесяти раз выезжал за границу в составе советских делегаций для решения важных вопросов международного сотрудничества. И мне казалось, что я облегчу себе задачу, если, рассказывая о его сегодняшней деятельности, приведу официальную справку о выполняемых им работах за один, скажем, 1975 год. Но пусть читатель простит меня: я не могу выполнить это намерение, я вынуждена оборвать перечень после первых же пунктов - число занимаемых Сифоровым должностей оказалось... 59!

Здесь не только работа в Академии наук, перечисленная в параграфе "А". Это еще и перечень "Б" - в Государственном Комитете Совета Министров СССР по науке и технике; "В"-в Министерстве высшего и среднего специального образования (зав. кафедрой радиоприемных устройств Московского энергетического института и т. д.); "Г" -в Комитете по Ленинским и Государственным премиям при Совете Министров СССР; "Д" - в партийных органах (член райкома Калининской районной организации КПСС г. Москвы); "Е" - в промышленности; "Ж" - в эксплуатации; "3" - в профсоюзных органах (Председатель Центрального правления Научно-технического общества радиотехники, электроники и связи имени А. С. Попова и др.); "И" - во Всесоюзном обществе "Знание" (член правления, член президиума и т. д.); "К"-в Союзе советских обществ дружбы и культурной связи с зарубежными странами (Первый вице-президент научной секции); "Л" -в международных и национальных зарубежных организациях...

Как понимаете, углубляться в этот перечень, детализировать его невозможно - на это уйдет все отведенное для очерка место. Остается гадать - как можно выполнять такой объем работы?!

- Когда я читаю лекции студентам, я стараюсь внушить им и не забывать самому одну истину, в которой убедился на опыте собственной жизни,- говорит Владимир Иванович.- Молодой ум жадно отзывается только в одном случае: если суметь возбудить аппетит к знанию, зажечь жажду, знать. Никогда нельзя злоупотреблять обилием информации. Надо внушить интерес.

В бытность мою студентом Московского механико-электротехнического института мы занимались как черти - ведь никто из нас по-настоящему еще ничему не учился, ничего не знал. Ни я - беспризорник, пи мои товарищи, даже те, у кого были благополучные семьи. Но мы жаждали знаний, хотели выбиться в люди. И большинство путем огромного напряжения всех сил выбились! Вот пример: наша компания. Нас было четверо, неразлучных; Трапезников - теперь он академик, Сапарин - on стал писателем, много лет был главным редактором журнала "Вокруг света", Андреев - извести пый мастер научно-художественной прозы, и я.

Можно сказать, что единственным, что поддерживало в нас силы, была жажда знаний. Одеты, обуты мы были - никак; еда? - ее и едой-то не назовешь, кое-что, кое-когда. И денег - ни копейки. А мне, чтобы добраться до института из колонии в Пушкино, где я продолжал жить, так как мне некуда было деваться, надо было пройти пешком километров десять, потом ехать электричкой (да еще ухитриться не встретиться с бригадой контролеров: смотришь, в какой конец поезда они садятся, влезаешь в другой. Один раз ошибся - пришлось прыгать с поезда на ходу). Потом надо было ехать еще на трамвае, тоже без билета, на "колбасе"... Это позже я устроился в Москве: стал преподавателем математики и физики и руководителем производственных мастерских в Детской коммуне № 23. Времени на занятия почти не оставалось. А в нашем вузе требования, программа были очень серьезные. И по теоретическим предметам, и по начертательной геометрии, и по черчению- помню, надо было в семестр вычертить более десяти листов.

Все это выработало в нас, студентах первых лет Советской власти, прочную трудоспособность, до сих пор хватает. А вы удивляетесь - откуда она?

...В одну из зим 1925 или 1926 года ленинградская театральная публика испытывала повальное увлечение телепатией. Гвоздем сезона был Кумберлен, телепат, и его юная ассистентка Нина Глаголева. Клубы и театры, где гастролировала эта пара, штурмовали толпы поклонников. Представление начиналось с лекции о тайнах и возможностях науки чтения, мыслей, затем Кумберлен иллюстрировал эти возможности на эффектных, бросающих публику в жар примерах - стрелял из пистолета по мановению мысли одного из вызвавшихся на сцену доброхотов, усыплял желающих и превращал их в послушных своей воле роботов. Наконец, напоследок демонстрировался математический феномен: девятнадцатилетняя Нина Глаголева. Кумберлен сажал ее на стул спиной к зрительному залу и завязывал глаза. На сцену выходил кто-нибудь из публики и покрывал грифельную доску, стоявшую перед Ниной, столбцами чисел. Кумберлен срывал с Нины повязку, она мгновение смотрела на доску - как бы фотографировала написанное - и уже вновь с завязанными глазами читала наизусть подряд столбцы этой математической вязи.

Студенты в зале сходили с ума. Среди них сиживал и Володя Сифоров, теперь студент Ленинградского электротехнического института (ЛЭТИ) имени. В. И. Ульянова (Ленина), куда перевели его после неожиданного закрытия московского вуза. Его поражала способность Нины молниеносно совершать в уме разные математические операции, особенно - над многозначными числами. Кто-нибудь из зала называл девятизначное число. Зал замирал. На двадцать секунд воцарялась тишина. Это было необходимо Нине, чтобы в уме извлечь из этого числа кубический корень. И... зал взрывался аплодисментами - Нина называла результат!

Действовала она безошибочно.

В общежитиях только и разговора было про это чудо. "Слабо!" - слышал теперь частенько Володя, за свои математические способности прозванный "профессором". В один миг пал его авторитет у ребят, раньше преклонявшихся перед Володиным всемогуществом - не было случая, чтобы он не решил самую трудную задачу или шараду, ребус, головоломку.

Надо было срочно принимать меры, восстанавливать былое уважение. Он хорошо помнил первую ночь в общежитии, когда проснулся схваченный за руки и ноги товарищами по комнате, решившими устроить боевое крещение новичку, этому маменькину сынку - так выглядел он из-за очков, беспомощно прищуренных глаз, большой стопки книг на ночном столике и, главное, из-за застенчивости и молчаливости.

Когда Володя увидел себя в проеме окна на высоте второго этажа и понял, что шутки плохи, он выкрикнул такое многоступенчатое словосочетание, что его "крестители" замерли в изумлении. Затем с воплем "свой!" бережно поставили "маменькина сынка" на ноги. После радостных возгласов: "Откуда? Рассказывай!" - они просидели ночь, слушая Володину одиссею.

Они узнали про его детские мытарства, про учебу в Москве, про то, как с фанерным чемоданчиком прибыл в незнакомый город - Ленинград, как провел первую ночь на Московском вокзале, поближе к дому, к Москве, потому что он был дитя московских улиц, а в Ленинграде не было ни души, которая могла бы помочь ему. А помочь надо было, потому что Володе на первых порах не дали стипендию - ведь он по социальному происхождению сын торговца, значит, в деньгах не нуждается. Не дали ему и общежития - сынок торговца мог снять комнату. Следующую ночь ему "повезло" - наводнение, грандиозное наводнение 1924 года, каких Ленинград не знал уже сто лет (после описанного Пушкиным в "Медном всаднике"), подарило ему убежище в студенческом общежитии, где он и заночевал в коридоре рядом с кипятильником и семейством кошек.

Доброжелательность Володи, его готовность помочь товарищам, скоро сделали его равноправным членом студенческой семьи, а кличку "профессор" он завоевал постоянным первенством в науках.

И потерять все в один миг?!

Сифоров забросил на несколько дней занятия. Забился на своей койке в угол, обложился книгами. В столовую не ходил, на вопросы не отвечал. Насмешек не замечал.

Он думал. Изобретал. Открывал свой метод скоростного извлечения кубических корней из многозначных чисел в уме. И придумал!

Демонстрация "метода Сифорова" положила на лопатки насмешников. Володя переплюнул профессиональную угадчицу Нину Глаголеву. Ему не нужны были те двадцать секунд на размышления, которые требовались Нине. Он давал ответ в тот миг, когда умолкал голос, назвавший исходное число. И в этом его товарищи убедились на ближайшем же сеансе телепатии в аудитории медицинского института.

Сифоров вызвался на сцену в числе других желающих составить конкуренцию Нине. Им выдали карандаши и листки бумаги. Каждый должен был записать свой ответ, а потом показать его жюри.

Как только было произнесено девятизначное число, Сифоров написал на своем листке ответ и отложил карандаш. Увидев это, его сосед, студент-медик прошептал: "Ты что, наугад?" Сифоров ответил небрежно: "Увидишь".

Когда через 20 секунд Нина Глаголева дала ответ, это было число, записанное на листке у Сифорова...

В ЛЭТИ этот случай стал легендой, о нем вспоминают и теперь старые товарищи Сифорова и его бывшие студенты, так как Владимир Иванович, кончив ЛЭТИ, проработал в нем до 1953 года, пройдя путь от студента до заведующего кафедрой, получив звание профессора уже без кавычек.

Азарт, склонность к интеллектуальным играм, свойственные Сифорову-юноше, довольно часто встречающееся свойство характера. Именно оно обычно определяет будущую профессию человека, закладывает основу способности находить новые, нетривиальные решения. Не удивительно, что один из самых серьезных ученых наших дней де Бройль написал эссе, назвав его: "Роль любопытства, игр, воображения и интуиции в научном исследовании".

Автор пишет о том, что его часто поражает сходство проблем, поставленных природой перед учеными, и проблем, возникающих при решении кроссвордов и головоломок. Он утверждает, что игры детства далеко не бесполезное занятие. Они учат ребенка размышлять, наблюдать, преодолевать трудности, даже хитрить. А разве разгадать тайну природы не значит перехитрить ее?

"Нет игры,- читаем мы в этой статье,- какой бы наивной она ни была, не имеющей тактики и стратегии. Поэтому склонность к игре - удел не только детства или ранней юности; любой зрелый человек, каким бы серьезным он ни был, в глубине души сохраняет некоторую склонность к игре. Разгадать загадку, найти слово, заданное шарадой, попытаться обнаружить спрятанную вещь - разве эти действия не аналогичны в некотором роде научному исследованию? Поэтому разве нельзя думать, что склонность к игре... способствует развитию науки?"

Всех людей, независимо от возраста, игра привлекает своими перипетиями, своими опасностями и своими победами. Именно поэтому некоторые из них в конце концов обращаются к научному исследованию и находят источник радости в тех жестоких сражениях, которые с ним связаны. Склонность к игре, несомненно, имеет значение в развитии науки. Может быть, у Сифорова она имела более затяжной характер, может быть, игра привлекла его особенно сильно потому, что являлась единственным источником радости в детстве, ярким событием голодной, обыденной, серой жизни. Так или иначе - склонность к игре была стержнем характера маленького беспризорника.

С годами страсть к математическим играм у Сифорова но прошла, она привела его к важным открытиям в области электроники, кибернетики, теории связи, где очень важно использовать не только специфические особенности этих наук, но уметь обогащать их извне, вводить в них методы математики, переплетать разные подходы и точки зрения, сталкивать теорию и практику.

Приведу лишь один пример из области передачи информации. В 1960 году Сифоров пишет работу "О применении корректирующих кодов в ведомственной связи". Автор предлагает передавать тексты телеграммы с помощью пятибуквенного кодового языка. Он приводит расчет, который убеждает в экономической выгодности такого способа - тексты, закодированные известным образом, легче выделить на фоне помех, а кроме того, при международной переписке можно обойтись без переводчиков, так как вместо разных языков используется один - кодовый. С тех пор главные учреждения Внешторга обзавелись специальными кодовыми книгами, заменившими штат переводчиков.

К этим важным результатам Сифорова привело увлечение методами кодирования, что является наукой, искусством и игрой одновременно,- в юности он этим баловался просто так, в зрелости использовал всерьез.

Славу мага и прорицателя студент Сифоров закрепил еще одной эффектной демонстрацией своих математических способностей. Это произошло, когда сокурсники попросили его объяснить теорию вероятностей.

- Она помогает предсказать вероятность того или иного события,- сказал Володя.- Скажем, бросая кверху монетку, можно предсказать заранее, сколько раз выпадет "орел" и сколько "решка".

- Глупости,- усомнился один из товарищей,- я получу столько "орлов", сколько захочу.

Другой возразил:

- Никто не может сказать, какой стороной упадет монета...

- А я могу вычислить, сколько приблизительно "орлов" и "решек" выпадет за день,- сказал Володя.- Спорим?

Монетки бросали целый день, и даже ночь. До мозолей на пальцах. Число "орлов" и "решек" записывали. Результат совпал с Володиными предсказаниями. Не этот ли турнир стал своеобразной прелюдией таких работ Сифорова, как "Дальнесрочное прогнозирование научно-технического прогресса", "Что мы думаем о прогнозировании? Философия дальних прогнозов"?

Эти работы появились в 1969 году, а увлечение теорией вероятности, изыскание своих методов выполнении математических операций дали неожиданный результат уже в более ранний период.

- В 1927 году меня послали в Витебск на практику,- рассказывает Сифоров.- Жил в вагончике на запасном пути железной дороги и изучал работу радиостанции. Ну и демонстрировал новым знакомым свои "телепатические" способности. Пошла "слава". Дошло до начальника станции. Вызывает меня, говорит: "Выручай, барахлит кабель подземной связи. Не можешь ли определить место повреждения, не отключая кабеля?"

Можно было принять предложение за шутку,- продолжает Владимир Иванович,- по слава "прорицателя" обязывала. Попросил три дня на размышления. Потом пришел, говорю: копайте там-то и там-то. Рабочие отмерили рулеткой расстояние, стали копать. Представьте себе, я ошибся лишь на метр. Обнажив кабель, увидели, что на нем нарост, гриб. Старожилы вспомнили, что когда-то в этих местах производили земляные работы, наверно, кабель тогда и задели.

- Но как вы догадались, в каком месте это произошло? - недоумеваю я.

Сифоров не отвечает. Само собой ясно, что дело было вовсе не в магии или телепатии. А в добросовестности и усидчивости. Володя умел работать. Перебрал несколько вариантов повреждений, создал специальное измерительное устройство для проверки работы кабеля, провел математический анализ. И его труд увенчался успехом.

При всем своем пристрастии к математике Сифоров не стал профессиональным математиком. Он окончил ЛЭТИ и после практики на Ленинградском радиоаппаратном заводе имени Козицкого был принят на работу в знаменитую Центральную радиолабораторию - сначала практикантом, потом стал лаборантом, инженером, старшим инженером. Сифоров окунулся в стихию повой науки, которая захватила его на всю жизнь. Это была радиотехника, или, как сейчас принято говорить, радиоэлектроника.

Сифоров - представитель второго поколения советских радиоспециалистов. Первыми были его учителя - теперь всемирно известный ученый в области радиоэлектроники академик Берг и учитель Берга и его друг Фрейман, к сожалению, очень рано умерший.

У Берга Сифоров слушал лекции, а под руководством Фреймана делал дипломный проект. Когда Фрейман предложил тему диплома, то сказал:

- Есть одна интереснейшая область, только на русском языке нет литературы. Я кое-что видел на немецком. А тема очень перспективная и важная - борьба с помехами радиоприему.

Сифоров не знал немецкого, о помехах ничего не слышал. Изучил немецкий язык, создал теорию помех. Нашел свой путь в радиотехнике, свою тему, которая сыграла и играет по сей день существеннейшую роль и при создании радиоприемных устройств, и при конструировании телеустройств, средств космической связи и связи наземной, электронно-вычислительной техники и кибернетических машин.

В год защиты дипломного проекта была опубликована первая научная статья Сифорова, посвященная созданию методов неискаженного приема радиотелеграфных сигналов. Это - начало пути, который привел впоследствии Сифорова к участию в организации Единой автоматизированной системы связи (ЕАСС) нашей страны. Благодаря этой современной системе мы теперь прямым набором, без помощи телефонистки связываемся с абонентскими телефонами десятков удаленных городов не только в нашей стране, но и в ряде социалистических стран.

Вскоре после окончания ЛЭТИ Сифоров совместно с замечательным советским радиоспециалистом Сиверсом создает первый отечественный магистральный радиоприемник коротковолнового диапазона. Создание новых электронных схем, надежных, помехоустойчивых, проходит через всю жизнь Сифорова. Он обобщает опыт этой работы в учебнике "Радиоприемные устройства", на котором воспитано уже не одно поколение советских радистов. Этот труд неоднократно переиздается у нас и за рубежом.

Любопытно, что именно Сифоров, молодой еще специалист, выступил в 1931 году с критикой работ авторитетного английского ученого Робинсона и развенчал его идею "стенода-радиостата", считавшегося самым совершенным методом приема радиотелефонных сигналов. В следующем году Сифоров снова вступает в научную полемику, уже с известным американским радиоспециалистом профессором Коэном, посетившим Советский Союз и пропагандировавшим свое изобретение по борьбе С помехами.

Эта тема - борьба с помехами была уже так глубоко разработана Сифоровым, что в 1936 году он решается представить на суд коллег докторскую диссертацию. Это было тогда, когда даже его учителя еще не имели докторской степени.

Работа была настолько зрелой, глубокой, что не потеряла значение и в наши дни и ее результатами широко пользуются радиоспециалисты поныне при разработке и конструировании новейшей радиоаппаратуры.

- Я защитился за три дня до рождения дочери!- вспоминает Владимир Иванович.- Вы даже не представляете, как окрылили меня эти два события. Я работал, как бешеный!

Эти годы отмечены скачком продуктивности: одна за другой научные статьи, чтение лекций, консультации, выезды на полигоны. У него столько энергии и сил, что он развивает и активную общественную деятельность - в декабре 1939 года избран депутатом Приморского (Ждановского) районного Совета депутатов трудящихся. Его переизбирают на этот пост вплоть до 1953 года, когда он круто меняет свою жизнь, уезжая из Ленинграда. В Москву! Снова в Москву, домой, где осталось его детство.

И здесь не ослабляет рабочего темпа - в 1954 году он уже заместитель министра радиотехнической промышленности, руководитель основных направлений развития радиоэлектроники в нашей стране...

Сифоров, с его тягой ко всему новому, непростому, загадочному, стал одним из первых энтузиастов кибернетики, этого сгустка проблем математических, физических, радиотехнических, философских. Его интересы и способности нашли наконец самое органичное применение - он стал в 1966 году во главе нового научного института, решающего современные задачи кибернетики, Института проблем передачи информации АН СССР.

Познание мира через информацию, рассеянную вокруг нас и в нас, пронизывающую живую и неживую природу; создание новых средств передачи информации, и прежде всего электронно-вычислительных машин, этого орудия прогресса; новых методов связи в радиолокации, телевидении; новых методов расшифровки космических сигналов, в том числе сигналов от космических кораблей и внеземных цивилизаций,- далеко не праздное занятие в век космических полетов... Сифоров организует в институте ряд лабораторий бионического и биомеханического профиля. И" конечно же, среди них лабораторию математических методов в биологии и медицине.

- Какие основные задачи ставит ваш институт? - спрашиваю Владимира Ивановича.

- Самые разнообразные: и решение сложных математических проблем, и установление точного диагноза заболевания, и перевод с одного языка на другой, и управление технологическими процессами и научными исследованиями...

- Так ваш институт медицинского профиля? Или математического? Или, может быть, технологического? - пытаюсь уточнить я.

- Нет, кибернетического. Ведь все эти задачи мы решаем через посредника - ЭВМ. Главная наша задача - научить машину решать все эти проблемы. Мы учим, готовя для нее разнообразные программы действия.

- Я вновь хочу вернуться к расшифровке внешности молодого Леонардо да Винчи. Где же место этой задачи в перечисленных вами? Мне кажется, что это локальная задача, лежащая особняком среди других?

- Нет,- не соглашается Сифоров,- это часть обширной проблемы: проблемы распознания образов, которая сейчас является одной из центральных в кибернетике. Мы угадываем приближающегося к нам человека, не правда ли? Угадываем по походке, облику, вернее, силуэту, повороту головы, по другим, часто почти неуловимым признакам. Узнаем голос по телефону, можем определить химический состав смеси по запаху. Этому мы должны научить машину, если хотим, чтобы она стала легким партнером человека в промышленности, в исследовании. Если машина научится видеть, слышать, обонять, ощущать - не нужна будет сложная система составления программы на перфокартах, которая еще используется при общении человека с машиной. Конечно, было бы куда проще, если бы машина понимала человеческую речь. Представьте такую ситуацию: на производстве, которое управляется ЭВМ, авария. Нужно Припять срочные меры, а машина не понимает сигналов тревоги - ждет "письменных" указаний! Вот если между человеком и управляющей машиной прямая связь - контакт будет быстрым и полным. Диспетчер может спросить ее о запасах топлива, энергии, о характеристике режима. Он может попросить ее выдать данные этого режима, и на экране зажжется нужная таблица. При таком непосредственном контакте между человеком и машиной в случае аварии могут быть приняты своевременные меры.

В сифоровском институте уже создана модель этой очень перспективной кибернетической машины для управления технологическими процессами и энергосистемами, которая понимает отдаваемые ей приказы с голоса.

Здесь же можно увидеть ЭВМ разных специальностей. В одной комнате ученые готовят себе помощников - ЭВМ, умеющих переводить с одного языка на другой, в соседней лаборатории проходят обучение ЭВМ - бухгалтеры, диспетчеры, конструкторы, даже врачи-диагносты.

Институт - вроде инкубатора "созданий" с искусственным интеллектом!

В сифоровском институте машины проходят и сложное обучение расшифровке данных, передаваемых с борта космических кораблей. ЭВМ уже сдали некоторые экзамены: анализировали космические сигналы, полученные со станций "Венера-9" и "Венера-10". ЭВМ научились расшифровывать электрокардиограммы, ставить диагнозы и лечит больных на больших расстояниях. Эта работа ведется совместно с венгерскими кибернетиками.

- Владимир Иванович, а какая в институте самая новая, самая необычная работа?

- Могу ответить не задумываясь: она проводится во вновь созданной лаборатории по изучению живой клетки. Мы хотим попробовать использовать живые клетки как элемент искусственного интеллекта.

- Но ведь клетка умрет?!

- Почему же? Ее надо питать.

- А какую сверхзадачу ставит вага институт?

- Создать искусственный интеллект, который будет решать не только заданные ему проблемы, но и самостоятельно ставить новые.

- Но возможно ли это? Ведь мы привыкли считать, что машина - слепое орудие в руках человека, что она способна быть только придатком, продлением человеческого мозга.

- Сейчас этого уже мало. Машина должна выйти на новую ступень машинной цивилизации. В нашем институте создана модель ЭВМ, которая самостоятельно изучает внешнюю среду с помощью особого языка. Она способна ставить задачу по сохранению существующей в ней структуры или менять ее в зависимости от обстоятельств. Это уже качественный скачок в машиностроении. Сегодняшний уровень науки и техники подвел человека к этому скачку...

В жизни думающего, серьезного человека редко бывают случайные стечения обстоятельств. Вернее, они редко решающим образом влияют на формирование личности. Гораздо чаще человек сам мобилизует и обстоятельства, и свои вкусы для достижения цели, для реализации своих творческих возможностей.

Так, в сегодняшней научной деятельности Сифорова в полном единстве проявляются его склонности и умения. Занимаясь наукой об информации, Сифоров понимает: успех зависит от умения создать безупречные элементы искусственного мозга. А что значит безупречные? Надежные, помехоустойчивые, безотказные.

- Все наши надежды, связанные с кибернетикой, упираются в проблему надежности,- говорит Сифоров и поясняет свою мысль:- Современная техника связи, включающая в себя и ЭВМ, и телевизионные, телеграфно-телефонные, радиосхемы, и линии передач, базируется на огромном количестве элементов, деталей, соединений. Повреждение любого из звеньев этого сложного организма ведет к нарушению работы, к ошибке. Задача конструкторов - избежать искажений в работе или свести их к минимуму. Для этого и нужны особые помехоустойчивые схемы. Дело упирается не просто в создание доброкачественных деталей для приемо-передающих устройств. Этого недостаточно по целому ряду причин. Вернее, это не спасает проблему. И часто нам приходится идти на хитрости, придумывать такие схемы, которые могли бы отсортировать полезные сигналы от шума. Так, например, нам удалось придумать особое клеймо: мы метим им полезные сигналы. Кодируем их специальным образом, чтобы было легче опознать на фоне посторонних шумов и помех.

- Задача кодирования - эта вовсе не зашифровка секретных сведений, как думают многие,- продолжает он.- Вернее, не только это узкое направление. Рациональное кодирование экономит время при приеме передач, устраняет возможность недоразумений, которые часто возникают при приеме слабых, нехарактерных сигналов на фоне сильных шумов.

Размышления над вопросами помехоустойчивости, расчеты конкретных кодирующих схем, над которыми Сифоров думал еще в прежние годы, привели его к созданию уже известных нам диагностических, переводческих ЭВМ и тех, что помогли улучшить качество фотографий поверхностей Марса и Венеры, отсеяли случайности и выявили скрытые детали.

Эти же схемы Сифоров предложил использовать и для исследовательских целей. Совместно с югославскими коллегами его сотрудники изучают проблему передачи информации по нервам к двигательной мускулатуре живого организма.

Сифоров и его ученики внесли большой вклад в развитие общей теории связи, заложенной трудами советского ученого академика Котельникова и американского ученого Шеннона.

- Я много думаю о будущем кибернетики,- говорит Сифоров.- И не считаю, что машина всегда будет нуждаться в непосредственном руководстве со стороны человека. Уже сейчас, правда в ограниченной сфере, машина может адаптироваться, приспосабливаться к поставленной задаче, избирать оптимальные пути ее решения. От этого один шаг к постановке задачи. И мы доказали, что шаг этот может быть сделан.

...Все, что выпало на долю героя этого очерка в детстве и юности, мог бы придумать и Диккенс. Но вывести "в люди" он, пожалуй, Володю не смог бы. Он не ведал таких судеб. Проблем, которым отдает свои зрелые годы Сифоров, не существовало во времена Диккенса. Его герои не задумывались о возможности создания искусственного интеллекта, не придумывали коды для общения с иными цивилизациями, не подозревали о возможности передачи голоса, музыки через весь земной шар, на другие планеты. Не мог Диккенс придумать и того устройства общества, в котором расцвел талант беспризорного мальчика.

Диккенс так пронзительно писал о несчастных детских судьбах, что его романы, по словам Маркса, "разоблачили миру больше политических и социальных истин, чем это сделали все политики, публицисты и моралисты вместе взятые". Они показали миру и неисчерпаемость в человеческом обществе доброты и великодушия, помогающих потерпевшим крушение детям найти свой путь в жизни. Но это всегда были отдельные люди. Диккенс не мог ни придумать, ни предвидеть, что на земле возникнет целое государство, социальный строй, поставивший своей целью сделать счастливым каждого человека, помочь каждому проявить себя полностью на общее благо.

Такое общество осуществила лишь Октябрьская революция. И судьба советского ученого Владимира Ивановича Сифорова - иллюстрация силы и возможностей этого общества.

Книга подошла к концу. Но нескончаем поток научных открытий. Он столь же беспределен, как процесс познания, как развитие человеческого интеллекта. То, о чем здесь рассказано, лишь малая часть впечатляющих достижений, ставших достоянием широкой общественности благодаря публикациям ученых и деятельности журналистов и писателей. История науки хранит гораздо большее число не менее важных результатов. Они часто не выходят за пределы малотиражных научных журналов и поэтому практически доступны лишь группе узких специалистов. В лучшем случае они попадают в конце концов в школьные учебники, но о них здесь рассказывается обычно вскользь или так сухо, что у учащегося складывается впечатление обыденности и скуки от того, что на самом деле весьма важно и интересно.

Мне хотелось бы закончить эту книгу, отступив от документальности, характерной для ее содержания. Может быть, и читателю будет интересно пофантазировать, попробовать оценить, где, в каких областях можно ожидать новых научных и технических открытий. Конечно, при этом не уместны беспочвенные фантазии.

Но, отталкиваясь от достигнутого, не будем ограничивать полет мечты. Может быть, мы в чем-то ошибемся и даже отдаленные потомки не увидят того, что кажется нам правдоподобным. Не исключено, что наука и техника пойдут новыми, неизвестными нам путями.

Не исключено также, что плодотворный синтез интуиции, точного знания, умения наблюдать и предвидеть приведет человечество к непредвиденным открытиям. Возможно, на пути к истине нас ждут разочарования, подстерегают зигзаги неудач и ошибок. Не раз воображение, обогнав знание, уводило ученых с прямого пути, в чащу заблуждений. Но настойчивый поиск истины вновь возвращал их на прямую дорогу.

Опыт истории дает нам право на оптимизм и по отношению к проблеме, которая давно возбуждала интерес людей, но не решена до сих пор.

Речь идет о телекинезе, о способности некоторых людей передвигать легкие предметы без непосредственного соприкосновения с ними.

И те, кто демонстрирует опыты телекинеза, и те, кто изучал и описывал эти опыты, применяли при этом слова, суть которых сводится к тому, что "предметы перемещаются одной силой воли". Такие формулировки стали главной причиной, побуждавшей большинство здравомыслящих людей реагировать на сообщения о телекинезе одинаково - этого не может быть. Но имитировать это очень просто. Однажды я сама присутствовала при том, как уважаемый академик развлекал гостей опытами телекинеза. Он делал пассы над столом, и пустые спичечные коробки, сигареты и обертки от конфет перемещались по полированной поверхности стола, послушные, казалось бы, одной лишь силе воли этого человека.

Насладившись успехом, достигнутым в полутемной комнате, ученый зажег яркий свет и показал зрителям кусочки конского волоса... Фокус легкий, изящный и, конечно, ничего общего с телекинезом не имеющий.

Так академик опровергал сторонников реальности телекинеза. Он имел серьезные причины не верить в телекинез, ибо и он сам, и другие ученые не находили достоверных объяснений этому явлению. Всегда чувствовалось, что это просто очередной, еще не раскрытый фокус. Для более серьезных выводов оснований не было.

Чтобы выяснить природу сил, двигавших предметами, ученые применяли разные приборы и схемы контроля. Однако самые изощренные и точные эксперименты по называли, что пи электромагнитные волны - от самых длинных до самых коротких,- ни электрические или магнитные силы не были переносчиками воздействия человека, его "силы воли", к передвигаемому предмету. Привлекать же неизвестные "сверхчувственные" силы, силы, не воспринимаемые ни чувствами человека, ни самыми чувствительными приборами, наука не может.

Интерес ученых и широкой публики к телекинезу возникал и исчезал многократно во многих странах в течение последнего полувека. В этом вопросе воображение опережало мысль, торопило ее ход.

Время от времени появлялись сообщения о том, что самые придирчивые исследователи не могли найти и следа обмана в действиях лиц, обладавших способностью к телекинезу. Столь же часто, но обычно на научных семинарах, а не в прессе, обсуждались опыты, разоблачавшие мистификаторов, называвших телекинезом искусно выполненные фокусы с применением конских волосков, магнитов или других приспособлений, используемых иллюзионистами.

Так было до тех пор, пока совсем недавно один молодой физик не попал в небольшую компанию серьезных ученых старшего поколения, перед которыми давно известная своими опытами женщина демонстрировала сеанс телекинеза. Она была одной из тех, о которых протоколы исследований, после подробных описаний опытов, сообщали: никаких следов обмана или применения каких-либо приспособлений обнаружить не удалось, природа и механизм явления не поддаются объяснению.

К такому же выводу пришли после описываемого сеанса все присутствующие, среди которых были физики и биологи, академики и профессора, специалисты в различных областях науки о живой и мертвой природе. Все, кроме одного, кроме упомянутого молодого профессора, специалиста в области физики полупроводников, одного из создателей нового направления этой науки - акустоэлектроники. Он глубоко изучил взаимодействие звуковых и ультразвуковых колебаний с твердыми телами, с потоками электронов в полупроводниках. У него на счету многие открытия в этой области, а в специальной литературе постоянно упоминаются явления, открытие и исследование которых навсегда связано с его именем.

Этот физик, выслушав мнение старших коллег, задумался. Достаточно ли полно проведено исследование? Он, естественно, не мог не вспомнить об ультразвуке - не замерил ли кто-нибудь наличия ультразвукового поля в этих опытах? Ведь ультразвук, как и обычный звук, может оказывать давление на тела, в том числе и на предметы, использованные в опытах. Ультразвук не воспринимается слухом... Если он играет роль в опытах по телекинезу, то, естественно, ускользает от приборов, способных обнаружить лишь электрические или магнитные силы... Ультразвук может играть здесь роль! Но это нужно доказать. Как? Для этого нужно воспользоваться специальными приемниками ультразвука, похожими на обычные микрофоны, чувствительными усилителями, анализаторами и регистрирующей аппаратурой.

Предположение, после того как оно было высказано, выглядело столь правдоподобным, что, возможно, многие из ученых, интересовавшиеся опытами телекинеза, подумали: как же я не догадался, как никто до сих пор не сообразил?!

Да, ультразвук вполне может быть проводником, передающим воздействие от человека к предмету. Правда, биологи не разделяли этой версии. Известно, что летучие мыши, некоторые морские млекопитающие и рыбы способны излучать ультразвук и использовать его для ориентировки в пространстве и для сигнализации. Но человек? Об этом никто никогда не слышал. Если это ультразвук, нужно узнать, как он возникает...

Молодой профессор был настойчив, последователен, он провел исследование, так сказать, пробу на ультразвук. Гипотеза начала подтверждаться! Микрофоны зафиксировали, что женщина, стремясь воздействовать на предмет, испускает своими ладонями серию коротких ультразвуковых импульсов. Удалось записать форму и спектральный состав этих импульсов, оценить их направленности, ибо они излучаются сравнительно узким пучком.

Более того, оказалось, что ухо внимательного наблюдателя даже воспринимает эти импульсы как своеобразные короткие щелчки. Правда, они кажутся очень слабыми, так как в спектре излучаемых импульсов основная часть энергии лежит за пределами чувствительности человеческого уха и лишь малая доля излучаемой энергии попадает в пределы наиболее высоких слышимых звуков.

Сенсация, считавшаяся ложной, готова была перейти в число научных сенсаций, не попади она "в руки" серьезного, ответственного исследователя. Конечно, было бы очень эффектно заявить, что движущая сила телекинеза обнаружена... Что давняя тайна раскрыта... Что...

Но объективность научного подхода подвела черту под этой сенсацией: измеренная сила ультразвукового воздействия человека на предметы (в конкретных случаях экспериментальной проверки) оказалась недостаточной для того, чтобы ею можно было объяснить передвижение предметов.

Не будем пока констатировать смерть идеи телекинеза. Подождем, пока ученые вынесут свой, объективный, научный диагноз.

А пока результаты исследований конкретных случаев телекинеза имеют два очевидных последствия. Во-первых, выяснилось, что все изученные случаи телекинеза - ловкая мистификация. А во-вторых, молодой профессор теперь сам научился передвигать легкие предметы с помощью тонких капроновых нитей и демонстрирует впечатляющие опыты в кругу друзей...

Вероятно, еще не раз человечество будет взбудоражено той или иной сенсацией. Однако можно быть уверенными- в возможностях современной науки разобраться: чем является очередная сенсация - истиной или ложью.

Перейдем теперь от фантастической реальности, ибо телекинез все еще занимает воображение людей, к реалистической фантастике.

Многие убеждены в том, что человечество - раньше или позже - добьется удовлетворения всех своих потребностей. Эта вера основана на безграничности процесса познания, на неисчерпаемости творческой способности человечества.

То, что недоступно одиночке, может быть достигнуто коллективом людей, хотя решение сложных задач иногда требует участия многих поколений.

Одна из основных потребностей человека - жажда познания. Невозможно перечислить то, что еще не познано. Остановимся лишь на нескольких задачах, решение каждой из которых, несомненно, вызовет интерес миллионов людей.

Прежде всего это проблема строения вещества - единая теория элементарных частиц и фундаментальных сил. Теория, способная объяснить, почему существуют именно те микрочастицы, которые мы знаем, чем определяются их свойства и особенности, с чем связаны их взаимные превращения. Теория, способная предсказать новые неизвестные частицы и их свойства. Теория, связывающая воедино гравитационные, электромагнитные, слабые и сильные взаимодействия и отвечающая на вопрос о существовании других видов взаимодействий.

Над созданием единой теории работали многие ученые. Эйнштейн посвятил долгие годы попыткам создания единой теории поля. Он не добился успеха. Еще никому не удалось завершить программу, намеченную Эйнштейном.

Квантовая электродинамика сразу после своего создания добилась сенсационных успехов, объяснив ряд непонятных фактов и предсказав несколько неизвестных, но затем обнаруженных явлений. Однако после этих блестящих достижений квантовая электродинамика встретилась с трудностями, которых она не смогла преодолеть, и создалось впечатление, что она себя исчерпала и не может помочь в дальнейшем решении загадок микромира. Бурные успехи, полученные при экспериментах на все более мощных ускорителях элементарных частиц, достигнутые в опытах на ядерных реакторах, в экспериментах с космическими частицами, поставленных в космических лабораториях, привели к открытию десятков, а затем и сотен новых микрочастиц с самыми поразительными свойствами.

Их изучение позволило физикам далеко продвинуться в понимании природы микрочастиц и сил, действующих между ними.

Удалось установить ряд глубоких закономерностей и предсказать свойства некоторых еще не известных частиц, которые затем были обнаружены в точном соответствии с предсказанием.

Но все эти успехи, наряду с естественным чувством удовлетворения, возбуждали и беспокойство. Ученые все более удалялись от прежней простой картины мира к все более сложной, причем никак не удавалось установить связи между отдельными хорошо изученными и, казалось, понятными явлениями.

Подобно тому как Эйнштейн поставил перед собой цель создания единой теории поля, на основе которой он надеялся понять все свойства известных ему полей и частиц и, возможно, предсказать новые, Гейзенберг пытался построить единую теорию материи, в основе которой находятся некоторые первичные частицы. Все остальные должны были образовываться из них в результате взаимодействий первичных частиц.

Гейзенберг, как и Эйнштейн, не достиг цели. На его пути возникли огромные трудности. Несмотря на ряд успехов не удалось ни установить внутреннюю структуру частиц, ни убедиться в неизменности их свойств. Даже известные частицы в некоторых ситуациях и экспериментах вдруг меняли свои свойства. Впрочем, Гейзенберга это не смутило. Он выдвинул удивительную гипотезу о том, что в микромире это закономерно: свойства частиц могут изменяться самопроизвольно в результате некоторых внутренних процессов - подобно тому, как в куске железа может возникнуть состояние намагниченности даже при отсутствии внешних воздействий. Но и эта гипотеза не помогла.

Понадобилось четверть века усилий экспериментаторов и теоретиков для того, чтобы подготовить новое наступление на тайны строения вещества.

Сейчас многие ученые полны надежд на то, что приближается время возникновения новой теории, которая объединит идеи Эйнштейна и Гейзенберга, результаты тончайших экспериментов в разных областях физики. Эта теория, как мечтают ученые, расскажет наконец о тайне формирования "общества" микрочастиц. Возможно, в этом обществе не будет места "аристократии" первичных частиц. Возможно, выяснится, что вещество состоит из равноправных частиц, способных взаимодействовать и взаимопревращаться, подобно тому как это наблюдается в ряде опытов с уже известными частицами.

Единая теория микро- и макромира будет создана, хотя для этого и потребуются усилия многих ученых. Каждое существенное продвижение в этом направлении получит резонанс далеко за пределами лабораторий физиков...

Если и существует тайна, возбуждающая более острый интерес, чем тайна мироздания, то ею является, несомненно, загадка происхождения жизни. Она столь же трудна, столь же увлекательна и, пожалуй, еще более близка каждому человеку.

Дарвин объяснил нам, как при помощи естественного отбора, без какого-либо участия высших сил происходила и продолжается эволюция живых существ. Опарин глубже, чем кто-либо до него, проник в азы начальной стадии эволюции, описал, как живое возникло из неживого. Но большинство из нас удовлетворится лишь при одном условии: если гипотеза подтвердится экспериментом, в котором хотя бы простейшие живые существа возникнут из какого-либо набора известных химических веществ.

Нет никакого сомнения в том, что такой опыт будет осуществлен. И, хотя многие его ожидают, многие понимают возможности и условия его выполнения, первый положительный результат такого рода станет величайшей сенсацией. Еще бы - человек возвысится до того, что некоторые и теперь считают доступным лишь божеству.

А пока ученые отдают свои силы управлению жизнью. Это и медицина, стремящаяся избавить человечество от болезней и продлить его творческие годы, и различные разделы биологии, ставящие своей целью обеспечить людей продуктами питания и сырьем за счет улучшения растений и животных, путем "приручения" и создания новых полезных микроорганизмов. При этом на вооружение берется все: от традиционных методов селекции до генной инженерии, позволяющей ученым видоизменять наследственные свойства организмов путем тончайших операций в самых интимных глубинах отдельной живой клетки.

Еще одна из наиболее животрепещущих проблем современности - энергетическая проблема. Специалисты все более точно оценивают запасы известных источников энергии - нефти, угля, урана и тория, рек и приливов. Оценивают они и грядущие энергетические потребности человечества с учетом роста населения и повышения жизненного уровня развивающихся стран. Эти оценки, если они не учитывают возможностей термоядерного синтеза, оказываются пессимистическими. А уверенно оценить сроки создания термоядерных электростанций пока невозможно.

Многие исследователи считают, что самый короткий путь к изобилию энергии - это использование солнечного излучения. В наши дни созданы образцы полупроводниковых приборов, преобразующих в электроэнергию около одной пятой части поглощенного солнечного света. Они еще дороги, но уже сейчас применяются в космических системах, где другие источники энергии потребовали бы еще больших затрат. О широком использовании полупроводниковых солнечных батарей можно будет ставить вопрос, когда они будут дешевыми, а это, несомненно, достижимо.

Все более очевидной становится недооценка человеком колоссальных энергетических запасов земных недр. А ведь за счет тепла, скрытого в чреве нашей планеты, можно покрыть значительную долю энергетических потребностей человечества. Запасы земных кладовых огромны. Проблема в том, чтобы длительно и в значительных количествах извлекать это тепло при разумных затратах. Сейчас это возможно лишь в немногих местах, обладающих большими ресурсами горячих подземных вод. Но и здесь возникают сложности: эти воды содержат так много минеральных солей, что внутренние поверхности трубопроводов очень быстро будут буквально закупорены накипью. Бороться же с этим дорого и трудно. Но от мысли использовать эти ресурсы ученые, конечно, не отказываются. И уверяют, что в начале будущего века земные недра станут надежным источником энергоснабжения.

Кстати, к оптимистическим прогнозам в этой области относятся и обещания полнее использовать силу ветра, прибоя и приливов, разность температур поверхностных и глубинных слоев морей и океанов.

Мечтают ученые и о менее очевидных, но обнадеживающих источниках энергии: неизвестных природе, выведенных людьми сортах растений, водорослей, утилизирующих солнечную энергию лучше, чем природные растения. И тут логика мысли перебрасывает мостик к еще более отдаленной перспективе: к надежде осуществить такие фотореакции, которые, в отлично от природного фотосинтеза, имеют своим продуктом не кислород и сложные органические вещества, входящие в состав растений, а кислород и водород или кислород и простейшие органические соединения, например, такие газы, как метан, пропан или ацетилен. Их можно будет не только просто использовать в качестве топлива, но и удобно транспортировать на любые расстояния.

Каждый реальный шаг в одном из этих направлений будет иметь далеко идущие последствия, масштабы которых невозможно предвидеть.

Я хочу закончить книгу словами, передающими лежащую в ее основе мысль в сжатой, лаконичной форме: "Современная наука - дочь удивления и любопытства, которые являются скрытыми движущими силами, обеспечивающими ее непрерывное развитие".

Это сказал один из самых глубоких ученых наших дней, французский физик Луи де Бройль,

Он не одинок в этом мнении. Никто из мыслителей, о какой бы области человеческой деятельности ни заходила речь, не отрицал и не отрицает роли любопытства, страсти, мечты в деле познания мира, равноправия мысли и воображения, разума и чувств в творческом поиске.

Еще Белинский говорил: "Чувство - огонь, мысль - масло". Но синтез чувственного и абстрактного восприятия окружающего мира особенно характерен для деятельности современных людей.

Кванты и музы, их союз - это символ нашей эпохи. В этом союзе кроются главные созидающие силы познания.

Пожалуй, никто так точно как Ленин не выразил взаимосвязи этих двух полярных ипостасей: "Мечты двигают прогресс".

Мечта, оснащенная всей мощью современной науки, приведет к такому расцвету цивилизации, когда в полную меру сможет засиять всеми своими гранями творческий талант Человека.