Петр Алексеевич Кропоткин (1842-1921)

Кропоткин П. А.

Выдающийся русский географ и геолог Пётр Алексеевич Кропоткин посвятил основную часть своей научной деятельности изучению обширных пространств Восточной Сибири. Он собрал большой материал по географии и геологии гор Восточного Саяна, Ленского золотоносного района, Забайкалья, Амура и соседней части Манчжурии. Он доказал существование молодого вулканизма в этой области, познакомил с признаками былого оледенения, с геологией и рельефом открытого им Патомского нагорья и Витимского плоскогорья, с северной частью Большого Хингана и долиной р. Сунгари. Эти наблюдения и обработка обширного материала по гипсометрии позволили ему затем создать новую картину орографии Восточной Азии и опровергнуть существовавшие до этого представления, основанные на обобщениях А. Гумбольдта и работах Клапрота и Риттера над китайскими литературными источниками. Посещение Финляндии, в дополнение к данным, полученным в Сибири, привело П. А. Кропоткина к выработке теории ледникового периода.

Пётр Алексеевич Кропоткин родился 9 декабря 1842 г. в Москве, получил воспитание в Пажеском корпусе и по своему происхождению из древнего княжеского рода мог сделать блестящую придворную карьеру. Но влияние старшего брата, домашних учителей и демократические веяния после Крымской войны, в начале царствования Александра II, привели его на поприще учёного-исследователя, а затем - революционера.

Уже в средних классах Пажеского корпуса П. А. Кропоткин увлёкся естествознанием, которое в то время там преподавали некоторые университетские профессора. В предпоследнем классе П. А. Кропоткин увлекался физикой, по которой составил конспект лекций, и химией. Вместе с несколькими товарищами он даже устроил в доме одного отставного адмирала химическую лабораторию. В последнем классе он усиленно занимался астрономией и высшей математикой, намереваясь по окончании корпуса поступить в Инженерное или Артиллерийское училище. Одновременно он увлекался музыкой и живописью, посещал Публичную библиотеку и Эрмитаж, изучая картины разных школ. Вместе с тем он посещал фабрики и заводы, откуда вынес любовь к мощным и точным машинам и резко отрицательное отношение к капиталистической организации труда, превращающей человека в раба. "Но если уничтожить переутомление, то вполне понятно удовольствие, которое может доставить человеку сознание мощности его машины, целесообразность её работы, изящность и точность каждого её движения", - вспоминает П. А. Кропоткин в "Записках революционера".

Таким образом, он уже в юности обнаружил большое стремление к самообразованию в самых различных областях науки и искусства, а также критическое отношение к явлениям. "Музыка тоже играла большую роль в моём развитии и являлась ещё большим источником наслаждения и энтузиазма, чем поэзия... Опера каким-то странным образом была связана с радикальным движением. Революционные речитативы в "Вильгельме Телле" и "Пуританах" всегда вызывали шумные овации, немало смущавшие Александра II, - находим мы в тех же "Записках".

Участие вместе со всем классом выпускников-пажей в военных манёврах под Петербургом привело П. А. Кропоткина к следующему выводу: "Я понял тогда, как много в военное время зависит от духа армии и как мало можно сделать путём одной дисциплины, когда от солдат требуется больше, чем среднее усилие. Одной дисциплиной нельзя привести усталый отряд к определённому часу на поле битвы. Лишь энтузиазм и доверие могут в подобные минуты заставить солдат сделать невозможное. А для успеха на войне постоянно приходится выполнять невозможное". Очень часто в Сибири он вспоминал этот наглядный урок, так как во время научных экспедиций ему приходилось всё время выполнять невозможное.

Борьба, которая шла при царском дворе и в России по вопросу об освобождении крестьян от крепостной зависимости, побудила П. А. Кропоткина заняться также историей и социальными науками. Ближайшее знакомство с придворной жизнью, в которой он должен был принимать участие в качестве камер-пажа и фельдфебеля корпуса в выпускном классе, показало ему всю пустоту, лицемерие и карьеризм "высшего общества". Поэтому, окончив Пажеский корпус в 1861 г., он выбрал, к большому изумлению императора, службу не в гвардии и столице, а в скромном Амурском казачьем войске. Он думал, что найдёт в далёком Амурском крае, тогда только что присоединённом к России, бесконечное поле для применения тех реформ, которые им были выработаны или задуманы, где так нужны были образованные и энергичные работники.

После производства в офицеры П. А. Кропоткин прибыл в 1862 г. в Иркутск. Генерал-губернатор Сибири Корсаков назначил его адъютантом к губернатору Забайкалья, с которым П. А. Кропоткин вскоре выехал в г. Читу. Здесь, будучи секретарём двух комитетов - по реформе тюрем и всей системы ссылки и городского самоуправления, - он с увлечением отдался выработке плана намеченных преобразований. Он много читал по истории этих учреждений в России и об их современном состоянии в Европе; обсуждал с людьми, знакомыми с местными условиями, общие черты проекта, вырабатывал его детали, обсуждал в комиссиях и подвергал критике деятельность местных людей. Но проект реформ, отправленный в Петербург, был положен под сукно вместе с сотнями подобных записок, присланных со всех концов России. В Сибири всё осталось по-старому.

Убедившись, что в Чите ему делать нечего, П. А. Кропоткин принял предложение поехать весной 1863 г. на Амур сопровождать караван барок с хлебом, сплавляемым для нужд населения низовий. Эта поездка познакомила его с великой рекой Дальнего Востока и с людьми, живущими на её берегах. Амур описан им в нескольких номерах журнала "Современная летопись" (1863 г.). По возвращении в Иркутск П. А. Кропоткин был назначен чиновником особых поручений по казачьим делам при генерал-губернаторе. Дела было мало, о реформах уже не думали, и он начал готовиться к исследовательской работе.

Летом 1864 г. ему предложили принять начальство над торговым караваном, который казаки Забайкалья хотели отправить для поисков прямой сухопутной дороги с р. Аргуни в г. Благовещенск через хребет Большой Хинган в Манчжурии. После присоединения Амура китайские власти относились очень подозрительно к попыткам русских проникнуть в Манчжурию. Поэтому П. А. Кропоткин сменил свою офицерскую форму на одежду купца, набрал разных товаров и отправился с казаками, которые гнали на продажу лошадей. Очень ловко играя роль простого купца, он заснял маленьким карманным компасом весь маршрут, который пересек северную, совершенно неизвестную часть хребта Большой Хинган, и от китайского города Мергень повернул на север к городу Благовещенску. П. А. Кропоткин обнаружил, что через Большой Хинган идёт колёсная дорога, собрал сведения о рельефе и природе местности и открыл между Мергенем и Амуром целую область недавно действовавших вулканов.

В конце того же лета П. А. Кропоткин принял участие в плавании на небольшом пароходе, посланном для исследования течения р. Сунгари, главной реки севера Манчжурии, впадающей в Амур выше устья р. Уссури. Он проплыл 1100 километров вверх по реке до г. Гирин и вёл съёмку. В Гирине и попутных селениях он познакомился с жизнью китайского населения. Оба эти путешествия подробно описаны в "Записках Сибирского отдела Русского географического общества". Много интересного об этих поездках, о крупной роли генерал-губернатора Муравьёва в деле присоединения Амура к России, вопреки царскому правительству, о жизни переселенцев, сформированных из бывших нерчинских каторжан, можно найти в письмах П. А. Кропоткина, в журнале "Современная летопись" и в его "Записках революционера".

В 1865 г. в поисках следов деятельности древних ледников, а также водопада на притоке р. Оки, во много раз большего, чем Ниагара в Америке (о существовании такого притока он прочёл в газетной заметке), П. А. Кропоткин совершил путешествие в глубь высокого хребта Восточного Саяна. Он выполнил его в сопровождении одного только казака с самым скудным снаряжением, не имея даже палатки и ночуя под открытом небом. Из долины р. Иркута он перевалил в бассейн р. Оки, побывал на р. Джун-Булак, притоке р. Оки, где открыл остатки небольшого вулкана и застывшие потоки лавы, посетил графитовый рудник, открытый в 1847 г., обнаружил признаки прежней ледниковой деятельности и выехал вдоль р. Оки в с. Зиминское, лежащее на тракте в г. Иркутск. Эта поездка также описана им в "Записках Сибирского отдела".

Вернувшись в Иркутск, П. А. Кропоткин в то же лето опять съездил в Амурский край и поднялся вверх по р. Уссури для тщательного обследования хозяйственного положения переселённых туда казаков, терпевших бедствия из-за дождей и наводнений. Он представил генерал-губернатору доклад, благодаря которому одни станицы получили пособие скотом, другие - деньгами, а третьи были переселены на лучшие места.

В 1866 г. П. А. Кропоткин совершил большое путешествие с Ленских приисков в г. Читу на средства золотопромышленников, заинтересованных в открытии кратчайшего пути по суше для прогона скота на прииски. Гористая местность, отделявшая прииски и р. Витим от г. Читы, почти на всём протяжении была неизвестна и считалась трудно проходимой. В этой экспедиции П. А. Кропоткина сопровождали зоолог Поляков и топограф Мошинский. Путешественники выехали из Иркутска по Якутскому тракту до с. Качуг на р. Лене, затем проплыли вниз по этой реке до пристани Крестовской ниже устья р. Витима и отсюда по приисковой тропе через горы проехали до Тихоно-Задонского прииска на р. Ныгри, где предстояло снаряжение большого каравана. На этом пути П. А. Кропоткин открыл высокое нагорье, которое назвал "Патомским" по имени р. Большой Патом, обтекающей его с трёх сторон, а на приисках обнаружил ясные следы прежнего оледенения этой местности, ныне совершенно лишённой ледников, хотя её вершины поднимаются до 1500 метров абсолютной высоты. Снарядив караван из 52 лошадей и 12 человек, П. А. Кропоткин направился с приисков на юг, перевалил через водораздел р. Витим (позже названный мною хребтом его имени), переехал через реку и на дальнейшем пути встретил три высоких хребта, ранее неизвестных (Делюн-Уранский, Северно-и Южно-Муйские), а за ними высокое Витимское плоскогорье, открытое Георги в XVIII в. и отчасти изученное Лопатиным в 1865 г. Перед Читой каравану пришлось перевалить ещё через Яблоновый хребет. На всём пути велись маршрутная съёмка, зоологические и геологические наблюдения, давшие много новых сведений о горной стране между р. Леной и г. Читой. Путь оказался проходимым, хотя в некоторых местах и трудным.

Отчёт об этом замечательном путешествии составил целый том "Записок Географического общества", вышедший в 1873 г. В связи с открытием следов оледенения на Ленских приисках П. А. Кропоткин посвятил целую главу вопросу о том, распространялись ли ледниковые явления на Сибирь; рассмотрев все доказательства, он решил его утвердительно.

Этой экспедицией закончилась исследовательская деятельность П. А. Кропоткина в Сибири. Потеряв надежду на проведение задуманных реформ, он решил пополнить своё образование, вышел в отставку, уехал в Петербург и поступил на математическое отделение физико-математического факультета Петербургского университета. Он считал, что основательное знание математики - единственный солидный фундамент для дальнейшей научной работы. Средства к жизни он зарабатывал писанием научных фельетонов в газетах и переводами. Кроме того, он был занят обработкой материалов, собранных в последней экспедиции.

На его сибирские исследования обратило внимание Русское географическое общество, и он вскоре был избран секретарём Отделения физической географии. В Обществе он познакомился с Северцовым и Федченко, исследователями Тянь-шаня, с Миклухо-Маклаем и Пржевальским, с сибирским купцом Сидоровым, ратовавшим за организацию Северного морского пути в Сибирь. Норвежские китобои, проникшие в Карское море, также возбудили в Обществе интерес к изучению Ледовитого океана. Назначена была комиссия для выработки плана русской полярной экспедиции, и П. А. Кропоткин, как секретарь комиссии, начал составлять доклад по вопросам, с которыми ранее был мало или совсем не знаком. Изучая литературу, он пришёл к убеждению, что в Ледовитом океане к северу от Новой Земли должен находиться неизвестный ещё архипелаг островов. Поиски этой земли он и выдвинул в качестве задачи проектируемой экспедиции. Его доклад имел неожиданным последствием предложение стать во главе экспедиции.

Но Министерство финансов отказало в необходимых средствах (40 000 рублей), и экспедиция не состоялась к ущербу для русской науки, так как соображения П. А. Кропоткина были правильны, и неизвестный архипелаг был открыт два года спустя австрийской экспедицией Вейпрехта и назван "Землёй Франца Иосифа", хотя по справедливости он должен был бы носить имя учёного, предсказавшего его существование.

Вместо полярной экспедиции Географическое общество предложило П. А. Кропоткину командировку в Финляндию и Швецию для описания ледниковых отложений, которыми он уже заинтересовался в Сибири. Это было заманчиво, и П. А. Кропоткин, совместно с геологами Гельмерсеном и Ф. Б. Шмидтом, летом 1871 г. съездил в Финляндию. Там он подробно изучил ледниковые отложения, которые создали современный рельеф этой страны. Съездил он также в Швецию, в район г. Упсала, с той же задачей. Здесь он познакомился с молодым исследователем Арктики Норденшельдом, который рассказал ему о своём плане пробраться по Ледовитому океану до устьев сибирских рек или даже до Берингова пролива. П. А. Кропоткин поддержал этот план своими сведениями, и Норденшельд в 1878-1880 гг. выполнил своё знаменитое плавание на судне "Вега" из Швеции по Ледовитому океану и Берингову проливу с зимовкой на берегу Чукотского полуострова.

Результаты поездки по Швеции и Финляндии П. А. Кропоткин изложил в большом сочинении "Исследование о ледниковом периоде", в котором первая половина описывает наблюдения в Финляндии и Швеции в качестве доказательного материала, а вторая рассматривает общий вопрос о ледниковом периоде. В то время в науке ещё господствовала гипотеза "плавающих льдов", объяснявшая так называемые эрратические валуны, рассеянные на равнинах Дании, Сев. Германии, Ю. Англии, Польши, Сев. России, вдали от гор, с которых они происходят, занесением их на льдинах. Считалось, что эти льдины отрывались от ледников, покрывавших горные страны Скандинавии и Шотландии, которые возвышались над морем, затопившим низменности Европы, переносились течениями на юг, и каменный груз ледниковых морен, заключённый во льду и на нём, падал при таянии льдин на дно моря. В Западной Европе эта гипотеза уже оспаривалась. Согласно новым взглядам, происхождение этих валунов объяснялось прежним обширным распространением самих ледников, а не моря. Но относительно севера России, очень богатого валунами, новая гипотеза считалась неприемлемой. Невероятной казалась мысль, что ледники переходили через Балтийское море в Финляндию и Сев. Германию и распространялись в России до широты почти 50° - южной границы нахождения валунов и морен.

П. А. Кропоткин в своём труде разобрал все гипотезы, показал несостоятельность всех их, кроме гипотезы ледникового покрова, и привёл собранные им доказательства правильности последней. Его доклад в Обществе возбудил большие прения и споры, но выводы его поддержали Гельмерсен, Гревинк и Шмидт, которые и ранее, на основании изборождённости скал и состава наносов в Эстляндии, высказывали предположение, что ледники Скандинавии проникали через Балтийское море. Это было одной из причин, вызвавших поездку Кропоткина, Гельмерсена и Шмидта в Финляндию. Гипотеза ледникового покрова постепенно приобретала всё больше сторонников и в настоящее время является общепризнанной теорией. Хотя не П. А. Кропоткин высказал её впервые, но его наблюдения и выводы в значительной мере предопределили её победу.

В установлении же некогда бывшего сильного оледенения Сибири, подобного оледенению Европы и Сев. Америки, приоритет П. А. Кропоткина является бесспорным. В его время общепринятым был вывод климатолога Воейкова, что в Сибири, по причине её сухого континентального климата, и в ледниковые эпохи не могло быть ледникового покрова. Его поддерживал и геолог Черский, начавший свои исследования в Сибири в 1871 г.; он допускал только прежнее существование отдельных небольших ледников в высоких горах.

П. А. Кропоткин, открывший признаки оледенения не только в Восточном Саяне, но и в горах Ленского района, посвятил в отчёте об этой экспедиции большую главу этому вопросу. В ней он привёл ряд доказательств в пользу сплошного ледникового покрова значительных пространств Сибири. В наше время теория распространения ледникового покрова и на Сибирь окончательно восторжествовала.

В приложении к отчёту об экспедиции с Ленских приисков в Читу П. А. Кропоткин поместил сборник высот, определённых барометрически в Восточной Сибири. Для составления этого сборника ему пришлось пересмотреть всю старую литературу и извлечь перечень высотных отметок, проверить их и многие перечислить вновь или сделать к ним поправки. Для отчёта о путешествии этот сборник не был нужен, но он являлся первым необходимым шагом для выполнения новой работы, уже задуманной им и позже осуществлённой, - "Общего очерка орографии Восточной Сибири". Путешествия показали П. А. Кропоткину, что горные цепи, нанесённые на картах в виде извилистых червеобразных полос по главным водоразделам, совершенно фантастичны, что составители карт не имели понятия об обширных плоскогорьях и истинном направлении горных хребтов. Он убедился, что построения А. Гумбольдта неверны, и ему захотелось открыть руководящие черты рельефа нагорной Азии, а для этого нужно было собрать все имеющиеся определения абсолютных высот, сделанные разными лицами.

Указанный очерк явился объяснением к карте южной половины Восточной Сибири, Манчжурии и части Монголии. На ней показаны широкие плоскогорья, вытянутые с северо-востока на юго-запад, высокие и более низкие, разделённые уступом и окаймлённые окраинными хребтами часто из нескольких цепей; северо-западный окраинный хребет высокого плоскогорья представляет целую альпийскую горную страну. К северо-западу и юго-востоку от обоих плоскогорий расположены низкие плоские возвышенности, а за ними низменности того же доминирующего направления с северо-востока на юго-запад. П. А. Кропоткин считал, что оба плоскогорья представляют древнейший материк, протягивавшийся от Гималаев до Берингова пролива; высокие окраинные хребты вырастали вдоль его берегов, а с течением времени террасы, образованные позднейшими осадками, поднимались из моря, увеличивая ширину материка Азии в виде плоских возвышенностей и низменностей.

П. А. Кропоткин собирался написать большой труд, в котором его взгляды подтверждались бы подробным разбором каждого хребта. Но осуществить это ему не удалось. Спустя 30 лет он сделал в Лондонском географическом обществе доклад, в котором изложил свою орографическую схему Восточной Сибири с распространением её почти на всю Азию, отчасти пользуясь результатами позднейших исследований. Он напечатал этот доклад в двух заграничных журналах и считал труд по орографии Азии своим главным вкладом в науку, ссылаясь на то, что его приняло большинство картографов и что он объясняет главные физические черты огромного материка, распределение его климатов, флоры и фауны, а также и его историю.

В своё время орографическая схема П. А. Кропоткина представляла крупный шаг вперёд по сравнению с концепцией А. Гумбольдта; но она была основана главным образом на гипсометрических, а не на геологических данных, которых в то время было слишком мало. С тех пор исследования дали очень много нового. В новейших представлениях о рельефе Азии сохранились - не во всём объёме и не во всех отношениях - понятия о высоком и нижнем плоскогорьях, плоских возвышенностях и низменностях. Но направление этих основных форм рельефа с северо-востока на юго-запад не подтвердилось. Альпийский хребет на окраине плоскогорья значительно сократился вместе с размерами последнего, а другие его части или вообще не существуют или имеют иное направление, как и "насаждённые" хребты на плоскогорьях. Рельеф Азии оказался значительно более сложным, чем его рисовал себе П. А. Кропоткин.

Уже во время работы в качестве секретаря Отделения физической географии П. А. Кропоткин задумал составить полное географическое описание России, основывая его на строении поверхности и выясняя также зависящие от физических условий формы хозяйственной жизни, причины засух и неурожаев и меры для их устранения. Для такой работы нужны были обеспеченное существование и свободное время.

В Финляндии П. А. Кропоткин получил от Географического общества предложение занять должность секретаря Общества, т. е. оплачиваемое место, тогда как секретарь Отделения работал бесплатно. Его мечта о свободной научной работе сбывалась, но он отказался от неё. В Финляндии он видел тяжёлый труд крестьян, обременённых налогами, поглощавшими большую часть заработка. Он вспоминал и положение русских крестьян, лишённых большей части земли при освобождении от крепостного права и попавших в кабалу кулаков и зависимость от помещика. Он много думал о социальных вопросах ещё в Сибири, где наблюдал труд рабочих на золотых приисках, и решил, что не имеет права отдаваться научным исследованиям, когда кругом нищета и борьба за кусок хлеба, что он должен работать для народа, дать ему знание и возможность завоевать досуг для достижения этого знания.

Ранней весной 1872 г. П. А. Кропоткин поехал за границу, познакомился в Бельгии и Швейцарии с деятелями Интернационала и рабочими кругами и возвратился, будучи под впечатлением социалистических взглядов. В Петербурге он вошёл в кружок Чайковского и занялся пропагандой среди рабочих. В то же время он продолжал обработку материалов по Сибири и печатание отчёта об экспедиции. Весной 1874 г. начались аресты членов кружка. П. А. Кропоткин мог ещё скрыться, но задержался из-за назначенного в Географическом обществе его доклада о ледниковых отложениях в Финляндии и России. Доклад состоялся, после чего П. А. Кропоткину предложили занять место председателя Отделения физической географии. На следующий день в момент отъезда он был арестован и попал на два года в Петропавловскую крепость. В заключении он продолжал научную работу. По ходатайству Географического общества он получал книги из библиотеки Академии наук и написал свой большой двухтомный труд о ледниковом периоде. Первый том был издан Географическим обществом, а второй, не вполне оконченный, попал, после бегства П. А. Кропоткина в 1876 г. из тюремной больницы за границу, в Третье отделение Министерства внутренних дел. Там он пролежал до 1895 г., когда был найден и выдан Географическому обществу. Последнее переслало его П. А. Кропоткину в Лондон для окончания. Но за 20 лет он, конечно, устарел и потребовал бы большой переработки. Впрочем, содержание его в кратком изложении было уже напечатано в первом томе, так как было написано заранее, ввиду намечавшегося Кропоткиным бегства.

За границей П. А. Кропоткин прожил с 1876 по 1917 г. Жил он во Франции, Англии и Швейцарии и занимался пропагандой идей анархизма. Знакомство с парламентарным строем государств Западной Европы показало ему, что этот строй не может вывести трудящихся из нищеты и экономического рабства, и П. А. Кропоткин пришёл к неправильному выводу о необходимости отрицания всякой власти. Но он продолжал и научную работу, сотрудничая в газетах и журналах, а также в Британской энциклопедии и Энциклопедии Чемберса, что давало ему средства к скромной жизни. В этих энциклопедиях его перу принадлежит много статей по географии России, Сибири и Азии. В газетах и журналах он печатал статьи о разных научных экспедициях и открытиях, особенно русских, и рефераты о русских книгах по географии. В 1898 г. он сделал в Британской ассоциации для прогресса науки доклад об оледенении Азии, в котором охарактеризовал орографию и гипсометрию Северной Азии и доказывал, что все плоскогорья выше 900 метров были покрыты льдами во время ледникового периода, а ледники спускались до абсолютной высоты 300 метров. В 1894 г. он напечатал статью о пампасах, в которой сравнивал русские степи, лес и другие особенности их с пампасами Америки. В 1897 г. он посетил Канаду, проехал по железной дороге до Тихого океана и в Торонто, на заседании той же Британской ассоциации сделал доклад о финляндских ледниковых образованиях (озах). По приглашению географа Реклю он принял участие в составлении тома географии Азиатской России. Своей научной работы он не прерывал и во время трёхлетнего тюремного заключения (1883-1886) во Франции за проповедь анархизма. Вопрос об орографии Азии продолжал его интересовать, и он сделал о ней доклад в Лондонском географическом обществе в 1904 г., дополнив свои выводы 1873 г. некоторыми новыми данными. В том же году в журнале этого Общества П. А. Кропоткин напечатал статью об усыхании Евразии, сокращении озёр и количества осадков со времени ледникового периода. Этот вопрос с тех пор остаётся дискуссионным, одни отвергают усыхание, другие защищают его, несмотря на периодические колебания в количестве осадков и замечаемое повышение уровня озёр и внутренних морей.

П. А. Кропоткин издавал за границей также политические журналы, статьи и книги, занимался вопросами биологии и истории, по которым напечатал несколько статей ("О взаимопомощи у животных, дикарей, варваров, в средневековом и в современном городе") и лекций ("Государство и его роль в истории", "Справедливость и нравственность").

После Великой Октябрьской социалистической революции П. А. Кропоткин возвратился на родину. Он прожил ещё четыре года в г. Дмитрове Московской области. Несмотря на преклонный возраст и на ослабевшее зрение, он следил за развитием геологии и географии и написал очерк по геологии Дмитровского уезда. Пётр Алексеевич Кропоткин умер 8 февраля 1921 г.

П. А. Кропоткин - энергичный исследователь, вдумчивый наблюдатель и выдающийся учёный, склонный к тщательному анализу и к широким обобщениям, обладавший талантом излагать свои мысли прекрасным языком и в легко доступной форме.

Главнейшие труды П. А. Кропоткина: Две поездки в Манчжурию 1864 г.

1) Описание пути из Старо-Пурухайтуевского караула через г. Мергень на Айгун.

2) Сунгари от Гирина до устья, "Записки Сиб. отд. Рус. геогр. общ.", Иркутск, 1865, кн. VIII; Поездка в Окинский караул, там же, 1867, кн. IX-X; Отчёт об Олекминско-Витимской экспедиции, "Записки Рус. геогр. общ. по общей географии", Спб., 1873, т. III (в Приложении: Сборник высот, определённых барометрически в Восточной Сибири). Общий очерк орографии Восточной Сибири, там же, 1875, т. V; Материалы для орографии Восточной Сибири, Орографический очерк Минусинского и Красноярского округов Енисейской губернии, там же; Исследование о ледниковом периоде. 1. О ледниковых наносах в Финляндии. 2. Об основаниях гипотезы ледникового периода, "Записи Рус. геогр. общ. по общей географии", Спб., 1876, т. VII (в Приложении: Краткое изложение глав о классификации наносов и об озах); Записки революционера, М., 1918 (2-е изд., "Академия", М., 1933); Дневник, М., 1923 (содержит наиболее полный список всех печатных трудов).

О П. А. Кропоткине:Обручев В. А., П. А. Кропоткин (К 75-летию его жизни), "Природа", 1918, №4-6; Анисимов С. С., Путешествия П. А. Кропоткина, М., 1943; Обручев В. А., Рецензия на кн. Анисимова, "Известия Академии наук", серия геологич., 1944, №2; Лебедев Н. К., П. А. Кропоткин, М., 1925; Берг Л. С., Очерки по истории русских географических открытий, М.-Л., 1946.