2. Категория причинности

Представление о причинности возникло в процессе практической деятельности, в ходе которой человек изменял условия своего существования, воздействуя на окружающий его мир. Возникновение категории "причинность" означало определенную ступень в развитии познания от знания простого факта сосуществования явлений и их временной последовательности к знанию того факта, что явления не просто сосуществуют и не просто следуют одно за другим с определенной повторяемостью, а что одно явление вызывает, производит другое. Это представление привело к формулированию всеобщего принципа причинности, утверждающего, что все явления окружающего нас материального мира возникают только в результате действия других явлений. Формирование всеобщего материалистического принципа причинности явилось важнейшим этапом на пути к научно-материалистическому пониманию мира (58).

В домарксистской философии господствовало метафизическое понимание причинности, связанное с основными особенностями механического движения. Причиной движения тела считалось только другое внешнее тело. Отношение причинности, в которое вступают тела в результате такого движения, не ведет к возникновению чего-либо нового, а сводится лишь к пространственному изменению положения тел, к их механическому перемещению друг относительно друга, а также к перемещению составляющих его частей и к уменьшению или к увеличению количества их движения.

Представители метафизического материализма исходя из признания всеобщего характера механического движения утверждали, что механическое взаимодействие существует между всеми телами. Такое представление о взаимодействии извращает и обедняет его, носит односторонний характер: причинно-следственный ряд имеет только одно направление. Если отрицаются внутренние противоречия как источник данного вида движения, а источник движения тела усматривается лишь вне его, то действие одного тела объясняется только действием на него другого тела. Поэтому каждое тело рассматривается лишь как пассивный передатчик и распределитель движения, полученного извне, между другими телам в том числе и между телами, от которых оно его получило. Источник движения, внутренне не связанный ни с одним из конечных тел, перемещается с одного тела на другое и создает односторонне направленную причинную зависимость. Мир, с такой точки зрения, уподобляется механической модели, состоящей из взаимосвязанных тел. Каждое явление, возникшее под воздействием механических причин, считается необходимым во всех своих мельчайших деталях и подробностях. Случайное в явлении как результат воздействия внешних несущественных причин не признается, поскольку не признаются последние.

Наряду с механическим пониманием причинности метафизическим материализмом прошлого крупнейшими материалистами XVII-XVIII вв. был высказан ряд положений, выходивших за пределы такого понимания причинности. Ф. Энгельс указывал, что материалистическая философия, "начиная от Спинозы и кончая великими французскими материалистами, настойчиво пыталась объяснить мир из него самого, предоставив детальное оправдание этого естествознанию будущего" (1, 20, 350).

Утверждение Спинозы о том, что материя является причиной самой себя, развивается Толандом, Гольбахом, Дидро, Ломоносовым, Радищевым в учении о неразрывной связи материи и движения, о внутренней активности как самой материи, так и составляющих ее частиц.

Материалистическое представление о причинности развивалось в острой борьбе против ее идеалистического истолкования. Сущность идеалистического взгляда на причинность во всех его разновидностях сводится в основном к отрицанию возможности полного объяснения явлений материальными причинами, к отрицанию объективного характера причиной связи или к отрицанию причинности как вида связи вообще.

Субъективно-идеалистическая концепция причинности, ставшая впоследствии теоретическим источником всех новых и новейших субъективно-идеалистических взглядов на причинность, была предложена Д. Юмом и И. Кантом. "Различие между юмовской и кантовской теорией причинности,- писал В. И. Ленин,- есть второстепенное различие между агностиками, которые сходятся в основном: в отрицании объективной закономерности природы, осуждая этим себя неизбежно на те или иные идеалистические выводы" (2, 18, 169).

Объективно-идеалистическую концепцию причинности развил Гегель. В "Науке логики" он вскрыл ряд существенных диалектических закономерностей причинной связи (структуру причинности, причинность и связь взаимодействия и т. д.).

Главнейшей методологической предпосылкой для диалектико-материалистического понимания причинности является положение о связи этого вопроса с основным вопросом философии.

В. И. Ленин в работе "Материализм и эмпириокритицизм", характеризуя взгляд Энгельса на причинность, пишет: "Что касается Энгельса, то ему не приходилось, если я не ошибаюсь, специально по вопросу о причинности противопоставлять свою материалистическую точку зрения иным направлениям. В этом для него не было надобности, раз он по более коренному вопросу об объективной реальности внешнего мира вообще отмежевал себя вполне определенно от всех агностиков" (2, 18, 159).

Ленинское указание на прямую и непосредственную зависимость решения вопроса о причинности от решения основного вопроса философии нельзя понимать как отрицание какого-либо самостоятельного значения вопроса о причинности в той или иной философской системе: "Вопрос о причинности имеет особенно важное значение для определения философской линии того или другого новейшего "изма" (2, 18, 157). Эта особая важность вопроса о причинности объясняется прежде всего тем, что он, будучи обусловлен решением основного вопроса философии, в свою очередь является средством раскрытия содержания последнего.

Материализм, считая материю первичной, утверждает тем самым, что материя есть непосредственно данное, ничем не обусловленное. Существование материи не нуждается в существовании чего-то другого, что бы выступало по отношению к материи как ее причина. Причинность, необходимость объективно присущи самой материи. Под вторичностью сознания материализм понимает его производный, обусловленный характер. Существование сознания есть результат существования высокоорганизованной материи, которая выступает по отношению к нему как его причина.

Если природа производное, то что-то должно существовать до нее, чтобы ее произвести. Что-то, чтобы быть причиной чего-то другого, должно прежде и независимо существовать от этого другого. Ленин пишет, критикуя Богданова: "Если природа есть производное, то понятно само собою, что она может быть производным только от чего-то такого, что больше, богаче, шире, могущественнее природы, от чего-то такого, что существует, ибо для того, чтобы "произвести" природу, надо существовать независимо от природы. Значит, существует нечто вне природы и, притом, производящее природу" (2, 18, 240). Поэтому видеть природу любого материального, природного явления в других природных явлениях - это значит отрицать существование нематериальных причин, а тем самым и существование чего-то помимо материи, которое выступало бы в качестве этих причин. В общем и целом это означает последовательное раскрытие вопроса о первичности материи. Всякая же попытка отрицания материальной объективной причины возникновения того или иного явления неизбежно приведет к признанию каких-то нематериальных сил, выступающих в качестве причин этих явлений. В целом это будет вступление от последовательно-материалистического решения основного вопроса философии.

Взаимосвязь категории причинности с основным вопросом философии, большое значение этой категории для определения философских направлений не означает их равноценности и тождественности.

Основной вопрос философии решается безотносительно к вопросу, почему существуют явления окружающего нас мира. Решая основной вопрос философии, диалектический материализм исходит из факта, подтверждаемого всей практикой человечества и наукой,- факта, что мир есть вечно и бесконечно существующая материя, а сознание - только одно из ее свойств. Решению же вопроса, почему существуют явления окружающего нас мира, всегда предшествует утверждение о вечном и бесконечном существовании материи, которое предопределяет решение основного вопроса о причине явлений материального мира. Последовательное диалектико-материалистическое решение основного вопроса философии означает признание, что конечной причиной всех вещей является материя и внутренне присущее ей движение.

Материалистическое обобщение крупнейших открытий естествознания, общественных явлений дало возможность всесторонне обосновать диалектико-материалистический принцип причинности по отношению ко всем явлениям природы и общества. Диалектический материализм, основываясь на данных естествознания, свидетельствующих о существовании в природе качественно разнообразных форм движения материи, а также на том, что в силу внутренних противоречий каждая из этих форм движения способна превращаться в другую, научно обосновывает принцип причинности.

Для диалектико-материалистического понимания причинности важное значение имеет анализ связи, взаимодействия.

До открытия различных видов, форм движения материи и их взаимопревращаемости действительно существовали трудности в решении вопроса, где искать первопричину того или иного причинного ряда, если нет взаимоперехода причин в следствие и обратно. Такой причинный ряд не имеет внутри себя достаточной внутренней обоснованности, потому что конечная причина этого ряда, при отсутствии в нем взаимодействия, является внешней по отношению к нему. Одно явление, будучи следствием предшествующего явления, вызывает последующее явление, а это - другое последующее и т. д. Вопрос же, где причина этого предшествующего явления, будет всегда открытым, сколько бы ряд ни продолжался, так как конечная причина этого ряда оторвана от него, представляется внешней по отношению к нему. Всякая попытка обосновать причинный ряд путем отыскания причин каждого предшествующего явления в каком-то другом явлении, ему предшествующем, будет только отодвигать задачу обоснования данного причинного ряда. Это затруднение снимается при учете взаимодействия.

С открытием взаимодействия, выражающегося во взаимопревращаемости одной формы движения материи в другую, обнаружилась ложность противопоставления конечных причин действующим причинам. Поскольку любая форма движения материи способна превращаться в любую другую форму, любая форма движения материи есть в то же время и конечная, и действующая причина любой другой. В целом взаимопревращение различных форм движения материи друг в друга при количественном сохранении материи и движения говорит о вечном существовании движущейся материи, иными словами, о том, что движущаяся материя есть конечная причина самой себя. Вечная и бесконечная материя существует как бесконечная совокупность явлений, каждое из которых несет в себе момент бесконечности. Поэтому такое важнейшее свойство материи, как свойство быть причиной самой себя, выступает как цепь взаимообусловленных, взаимодействующих друг с другом конечных явлений, каждое из которых несет в себе момент конечной причины.

Диалектико-материалистическое понимание причинности исходит из того, что причина не только переходит в действие, но что именно данное действие предполагает именно данную причину. Действие в процессе взаимодействия обусловлено как характером того явления, которое оказывает действие, так и характером явления, на которое оказывается действие.

Исходя из взаимодействия в понимании причинности и противопоставляя это понимание метафизическому отрыву причины от действия, диалектический материализм в то же время постоянно подчеркивает различимость причины и действия в процессе взаимодействия, определяющую роль причины по отношению к действию в этом процессе. Тем самым он противопоставляет такое понимание причин и действий как эклектическому их смешению, так и их метафизическому отождествлению.

Связь вопроса о причинности с основным вопросом философии определяет место причинности как особого вида связи среди других видов.

Возможны отношения и связи сосуществования необходимого и случайного, сущности и явления, связи формы и содержания, внутреннего и внешнего и т. д. Каждая из этих связей односторонне выражает всеобщую взаимосвязь и взаимообусловленность явлений. Причинность, как одна из форм связи, также односторонне выражает всеобщую связь и взаимообусловленность объектов. Но она выражает внутренне присущую движущейся материи способность производить все многообразие явлений окружающего нас мира, быть активным началом всех его изменений.

Учет взаимодействия между причиной и следствием не отображает еще всего многообразия и сложности всеобщей связи и взаимообусловленности явлений. Конкретизируя диалектический взгляд ф. Энгельса на причинность, В. И. Ленин указывал, что "...человеческое понятие причины и следствия всегда несколько упрощает объективную связь явлений природы, лишь приблизительно отражая ее, искусственно изолируя те или иные стороны одного единого мирового процесса" (2, 18, 160).

Исходя из объективного многообразия связей, отношений между вещами В. И. Ленин отмечал, что в диалектическое рассмотрение вещи должна включаться вся совокупность многоразличных отношений этой вещи к другим. Одним из таких отношений, связей и является причинная связь между телами, явлениями, процессами. "Каузальность, обычно нами понимаемая, есть лишь малая частичка всемирной связи, но (материалистическое добавление) частичка не субъективной, а объективно реальной связи" (2, 29, 144). Тем самым В. И. Ленин подчеркивает, что причинная связь - не единственная форма связи и что существуют самые многообразные формы связей и отношений между телами, явлениями, процессами, вся совокупность которых создает всеобщую мировую связь явлений. Причинность, как и любой другой вид всеобщей связи явлений, выступает только одним из ее моментов.

Различным формам движения материи присущи различные формы причинной связи. Наиболее простой формой причинной связи является ее механическая форма. Основная черта механической формы причинной связи выражается в том, что отношение причинности, в которое вступают явления в процессе возникновения одного из другого, не ведет к возникновению нового качества. Поэтому при механической форме причинной связи, если какое-либо явление происходит как результат действия многих причин, сумма этих причин всегда может быть разложена на составляющие причины и действие каждой причины может быть рассмотрено вне связи с действиями других.

Более высокие формы движения материи характеризуются более сложными формами причинной связи. Во всех формах движения материи кроме механической действие и причина качественно различны по своему содержанию. Качественное различие между причиной и действием имеет тем более существенное значение в отношении причинности, чем сложнее форма движения материи. Установление качественного различия между причиной и следствием в процессе действия причины есть процесс разрешения внутренних противоречий явлений, существующих в неразрывном единстве с внешними. В зависимости от характера разрешения этих противоречий, характера связи внутренних и внешних противоречий, которая является необходимым условием разрешения внутренних противоречий, установление качественного различия между причиной и следствием может выступать в самых разнообразных формах.

В определенных условиях, в зависимости от степени познания причинной связи и в зависимости от ее характера, создается возможность выражения ее математически-функциональным соотношением. Но тот факт, что причинная связь при определенных условиях может выражаться функциональным соотношением, не означает, что сущность причинной связи может быть сведена к функциональному соотношению и что понятие "причинность" может быть заменено понятием "функциональное соотношение".

Для диалектического материализма утверждение о различных формах причинной связи не отменяет утверждения об объективном существовании причинности. Возможность того или иного выражения причинности в процессе познания, в том числе и в виде функционального отношения, не означает сведения причинности к той или иной форме ее выражения. В. И. Ленин, критикуя русских махистов, идущих по вопросу о причинности, как и по всем остальным вопросам, на поводу у своих западных учителей, пишет: "...наши русские махисты с поразительной наивностью подменяют вопрос о материалистическом или идеалистическом направлении всех рассуждений о законе причинности вопросом о той или иной формулировке этого закона" (2, 18, 163).

Успешное применение в широких масштабах математических методов к изучению природных явлений, особенно физических, привело различные течения позитивизма к отождествлению причинной связи с функциональным соотношением. Возможность выражения причинности в виде функционального соотношения, согласно позитивизму, якобы опровергает материалистическое представление о причинности. Позитивисты предлагают отказаться от понятия "причинность" и заменить его понятием "функциональное соотношение". Но это понятие никоим образом не тождественно понятию "причинность".

Функциональное соотношение является понятием математики в ее приложении к различным наукам. В случае, когда форма причинной связи выступает в более или менее простом виде, она может быть выражена в формулах математики в виде того или иного функционального соотношения. Это функциональное соотношение будет количественно характеризовать течение и изменение процесса во времени, но на вопрос, почему это изменение происходит, ни одна формула математики сама по себе не ответит. Для ответа на этот вопрос требуется изучение предмета не только с его количественной стороны, но и с качественной, а этим занимаются частные науки.

Отрицание причинности различными формами позитивизма особенно усилилось в связи с новыми открытиями физики. Современные идеалисты пытаются превратить новейшие научные достижения физики в "подтверждение" своих философских положений. Они спекулируют на специфике статистических закономерностей, на их отличии от закономерностей динамических. Невозможность дать однозначное предсказание поведения системы исходя из статистической закономерности, как это можно сделать исходя из закономерности динамической, толкуется идеалистами как отсутствие причинности в тех явлениях, где имеет место статистическая закономерность. На самом деле в явлениях, где действует статистическая закономерность, меняется (по сравнению с динамической) форма причинной связи.

Как известно, существенной стороной динамической закономерности является то, что она допускает возможность однозначно, с исчерпывающей полнотой отобразить движение системы в настоящем, прошедшем и будущем. Необходимо отметить, что точность, однозначность динамических законов, формулируемых физикой, является не результатом того, что в этих законах выражается всесторонний охват физических явлений, а есть результат ряда ограничивающих условий, которые положены в основу формулирования динамических законов. Эти условия в явной или неявной форме в основном сводятся к следующим: действие и взаимодействие между телами носит только непрерывный характер (поэтому математически динамические законы выражаются в форме дифференциальных уравнений); кроме того, одна физическая система изолируется от другой.

Динамическая закономерность, формулируемая в физике, отражает объективные причинные связи физических процессов. Но причинность в динамической закономерности выражается односторонне. В известных нам динамических законах физики причинность выступает как однозначная неизбежность.

Рассмотрение движения одних тел в их изолированности от других тел снимает вопрос о внешних и внутренних, случайных и необходимых причинах движения, а тем самым и о случайном и необходимом в движении тел. Процесс движения тел представляется как однонаправленный. Причинная связь между ними здесь носит однозначно неизбежный характер, поскольку отсутствие взаимодействия с другими телами исключает элемент случайного. Отсутствие взаимосвязи случайных, внешних и внутренних, необходимых причин снимает проблему различных степеней возможности осуществления или неосуществления какого-либо явления. Каждое явление имеет только одну возможность проявления причины. Непрерывный характер передачи взаимодействия, который лежит в основе динамической закономерности, не дает возможности понять возникновение нового качества.

Статистическая закономерность имеет ряд существенных отличий от динамической. Эти отличия обусловлены самими материальными физическими объектами, которые подчиняются этой закономерности. Статистическая и динамическая закономерности выражают различные стороны взаимосвязи и взаимообусловленности явлений. В противоположность динамической статистическая закономерность учитывает момент случайного, более того, она покоится на случайности индивидуальных явлений. Поэтому выражение причинности в статистической закономерности теряет характер однозначной необходимости.

Статистическая закономерность выражает закономерность случая постольку, поскольку случайное необходимо и поскольку оно является формой проявления необходимости. Статистическая закономерность носит вероятностный характер. На ее основе можно только с той или иной степенью вероятности предсказать поведение системы, состоящей из множества однородных объектов. Вероятностный характер статистических законов и пытаются использовать идеалисты для "доказательства" отсутствия причинных связей. На самом же деле вероятностный характер статистических законов не ведет к отрицанию причинной связи. Вероятность и причинность не только не исключают друг друга, а наоборот, вероятность предполагает существование причинности. Отсутствие причинности делало бы бессмысленным рассуждение о вероятности или невероятности наступления явления. Та или иная степень вероятности возникновения явления характеризует различные возможные пути этого возникновения. Наступление явления в той или иной форме каждый раз требует для своего возникновения причины, которая, действуя в совокупности с одними побочными явлениями, дает один результат, а с другими - иной.

Сложность взаимоотношений между явлениями, где имеет место статистическая закономерность, ставит нас перед необходимостью изучения реальной возможности наступления того или иного события.

На самом деле всегда есть несколько возможностей, которые при определенных условиях могут превратиться в действительность. Изучая реальный процесс, важно количественно оценить, насколько возможность наступления одного явления больше возможности наступления другого.

Вероятность есть объективная характеристика явлений. Материалистически трактуемая теория вероятности связывает вероятность с объективной характеристикой, с устойчивой частотой наступления явления. Последняя объективно содержится в закономерности массовых явлений, и только явления, обладающие устойчивой частотой, обладают вероятностью.

Таким образом, вероятностный характер статистической закономерности не отменяет ее объективного значения. Статистическая закономерность, как и динамическая, выражает определенную связь физических явлений и определенный порядок, в котором она осуществляется. Как и динамическая, статистическая закономерность есть частный аспект этой взаимосвязи и взаимообусловленности.

Вопросы о связи динамической закономерности со статистической, об обосновании физической статистики, о принципе причинности в связи со статистической закономерностью всегда были вопросами, вокруг которых велась острая идеологическая борьба, особенно обострившаяся в связи с возникновением квантовой механики.

Создатели квантовой механики в истолковании полученных ими результатов иногда прибегали к утверждениям, позволявшим тем, кто этого хотел, трактовать их философские позиции как отступление от материализма.

В. Гейзенберг в своей книге "Философские проблемы атомной физики" совершенно необоснованно утверждает, что неизбежным следствием возникновения теории относительности и квантовой механики является отрицание объективности физических процессов, отказ от признания объективности пространства, времени, причинности (36, 10, 49, 50, 118, 120). Например, отрицание объективного характера причинности Гейзенберг выразил в альтернативе: либо описание микропроцессов в рамках пространства и времени ценой отказа от причинности; либо причинное описание микропроцессов ценой отказа от пространства и времени (35, 52). Под описанием вне пространства и времени Гейзенберг понимает описание состояния микрочастицы при помощи волновой функции ψ(х, у, z, t). Из невозможности измерить на опыте волновую функцию, относящуюся к отдельной микрочастице, Гейзенберг делает субъективистский вывод о том, что волновая функция есть символическая математическая схема состояния квантовой частицы вне пространства и времени. Зато в этом случае, как утверждает Гейзенберг, сохраняется причинность, выражаемая уравнением Шредингера. Зная начальные значения этой функции, мы можем найти ее значение в любой будущий момент времени. Гейзенберг, однако, лишает эту причинность объективных качеств. Она у него выступает не как форма объективной связи микропроцессов, а как символическая, не связанная с реальностью математическая формула, связывающая изменение их вероятностных состояний. Далее, по Гейзенбергу, получается, что для описания движения частицы в пространстве и времени необходимо вмешательство прибора для определения начальных значений положения и скорости, что ведет к соотношению неопределенностей и, по интерпретации Гейзенберга, к отказу от причинного описания.

Н. Бор понимал двусмысленность этих выводов В. Гейзенберга, П. Дирака и других физиков и в связи с этим в 1949 г. утверждал, что спор шел вокруг вопроса, "следует ли применять к осуществлению отдельного эффекта (из числа возможных) терминологию, предложенную Дираком, согласно которой мы имеем дело с выбором со стороны "природы"; или же мы должны говорить, как это предложил Гейзенберг, о выборе со стороны "наблюдателя", построившего измерительный прибор и сделавшего отсчет результатов. "Любая такая терминология,- говорил Бор,- представляется, однако, сомнительной. Едва ли допустимо приписывать волю природе в обычном смысле, а с другой стороны, наблюдатель никак не может повлиять на события, которые протекают при созданных им условиях. По моему мнению, у нас нет никакого другого выхода, как признать, что в этой области физики мы имеем дело с элементарными (неделимыми) явлениями и что все сводится к выбору между различными дополнительными типами явлений, которые мы хотим исследовать" (126, 59-60). Однако и принцип дополнительности, предложенный Бором, не спасает положения.

Мы имеем все основания утверждать, что действительно научная разработка проблемы причинных связей между явлениями должна опираться на положение диалектического материализма о том, что каждой форме движения материи соответствует своя, специфическая форма причинных связей явлений. Принцип причинности тесно связан с утверждением об объективном существовании законов природы, в частности тех, которые связаны с общими свойствами пространства и времени (конечная скорость распространения действий, невозможность воздействовать на прошлое). При таком понимании принципа причинности квантовая механика не только не противоречит ему, но и дает этому принципу новое выражение и значительно расширяет его применение на вероятностные законы. Понимание же Гейзенбергом и Бором соотношения неопределенности как состояния, ограничивающего причинное описание, привело к далеко идущей переоценке базирующегося на нем принципа дополнительности. Бор стал видеть в своем принципе дополнительности некий универсальный принцип, ограничивающий не только возможности описания в духе классической физики, но и возможности всякого научного описания с единой точки зрения не только в физике, но и в биологии, психологии и других науках. В последние годы в нашей философской литературе появляются публикации, где пропагандируется эта точка зрения, необоснованно расширительно интерпретируется принцип дополнительности.

Что касается философских взглядов других представителей "копенгагенской школы", то часть из них пошла значительно дальше Бора и Гейзенберга по пути, ведущему от материализма. Например, И. Иордан в книге "Физика XX века", в главе "Физика и мировоззрение", пишет: "Если квантовая механика лишает атом всякого наглядного качества и оставляет для его характеристики лишь остов математических формул, то тем самым ведь снова подтверждается наша философская установка, согласно которой задача физического исследования состоит отнюдь не в том, чтобы раскрыть лежащую "за" явлениями "истинную сущность" вещей, а скорее в том, чтобы развить мысленную систему для овладения миром явлений. Характеризуемый лишь как остов математических формул атом, подобно географической сетке земли, это, по существу, лишь вспомогательное средство для упорядочивания экспериментальных фактов" (198, 90). Итак, субъективистски истолковывая действительное содержание квантовой теории и роль математики в познании объективного мира, Иордан договорился до отрицания существования атома и вообще объективного мира, договорился до того, что мир есть совокупность наших ощущений (точно как у Маха), которые мы упорядочиваем при помощи математики и таких "вспомогательных" понятий, как атом.

Другой представитель "копенгагенской школы", К. Вайцзекер (218, 83-123), также пытался воссоздать философскую картину мира исходя из позитивистских позиций в квантовой механике, ссылаясь при этом на работы Канта.

Вайцзекер стремится доказать, что "без субъекта нет объекта". Он пишет: "...понятие объекта не может больше употребляться без ссылки на субъект познания" (218, 92). Он считает, что нет "действительного" (218, 100) мира - его создает фантазия субъекта. "Атому в себе" нельзя приписывать даже объективного физического существования, то есть способности обладать физически определенным предикатом (хотя бы мы его и не знали)" (218, 110-111). Как известно, И. Иордан придерживался этой же точки зрения. Он отвергал понимание физического процесса "как пространственно-временного процесса, происходящего независимо от человеческого наблюдения" (198, 102-103).

Современные физические идеалисты пытаются возродить давно разоблаченную В. И. Лениным пресловутую "теорию принципиальной координации", выдвинутую Р. Авенариусом. В разной форме, но, по существу, один и тот же взгляд высказывает ряд представителей "копенгагенской школы" и на причинность. Они ее отрицают. Наиболее выразительно это выглядит у Иордана, который заявил, что отдельное микрофизическое событие является процессом без причины. Вайцзекер считает, что свойства элементарных частиц не существуют объективно, а являются лишь "выражением знания, приобретенного с помощью измерения" (218, 71), а следовательно, известные свойства элементарных частиц "на деле мгновенно могут быть изменены вследствие приобретения нового знания" (218, 71). По сути дела, такое утверждение равносильно признанию того, что человеческое сознание - творец действительности.

Представители "копенгагенской школы" пытаются выдать противников субъективистской трактовки квантовой теории за противников новой физики вообще. (Так как А. Эйнштейн выступал против взглядов "копенгагенской школы", то они и его, по существу, выдавали за противника новой физики, одним из создателей которой он является.) К такому непозволительному приему прибегает и В. Гейзенберг. Он пишет: "...все оппоненты копенгагенской интерпретации сошлись в одном. По их мнению, было бы желательно вернуться к понятию реальности классической физики, или, выражаясь более общим языком, к онтологии материализма, то есть к идее об объективно существующем мире, мельчайшие частицы которого существуют объективно в том же смысле, как камни и деревья, независимо от того, наблюдаем мы их или нет" (97, 29). И он выступает против онтологии материализма, утверждая, что "она основана на иллюзии, что можно экстраполировать в атомную область непосредственную "действительность" окружающего нас мира. Однако эта экстраполяция невозможна" (97,44).

В. Гейзенберг борется с материализмом, точнее, с механистическим материализмом, ибо другого он не знает, стремясь доказать, что он выше ограниченности "традиционных философских систем - позитивизма, материализма или идеализма" (97, 28).

Откровенно теологические взгляды на квантовую теорию высказывал и один из известных популяризаторов идей "копенгагенской школы" Бернард Бавинк (1879-1947). Сущность "копенгагенской" трактовки квантовой механики он видит в отрицании причинности в атомных и субатомных областях. Он утверждает, что новая физика защищает полную свободу божественной воли (178, 247), которая не связана с законами природы. Ему вторит Иордан, который заявляет: "...не вероятно ли, что весь мир и мы вместе с ним являемся лишь сном Бога; не вероятно ли, что молитвы и обряды являются не чем иным, как попыткой еще глубже усыпить Его, с тем, чтобы Он не проснулся и не перестал видеть нас во сне" (198, 153). Как ни удивительно, но это говорит человек, связанный с физикой, ныне пытающийся превратить ее в служанку богословия.

Мировоззрение таких выдающихся создателей квантовой теории, как Бор и Гейзенберг, и сегодня еще нуждается в специальных глубоких исследованиях, которые должны вскрыть его противоречивый характер. В прошлом в нашей философской литературе имена Бора и Гейзенберга не раз сопровождались различными идеологическими эпитетами, на них безоговорочно наклеивались ярлыки махровых идеалистов; в то же время в ряде публикаций содержалась и правильная оценка их роли в создании и развитии квантовой механики, а также имела место аргументированная критика их непоследовательных философских позиций. Бесспорно, общий характер общественного развития, тон которому задает социалистическое содружество и марксистско-ленинская идеология, критика отдельных ошибочных взглядов Бора, Гейзенберга и других представителей "копенгагенской школы" советскими философами и физиками, усиление личных контактов оказали благотворное воздействие и на укрепление диалектико-материалистических тенденций в научной работе многих физиков Запада, в том числе и вышеназванных.

Следует также отметить, что Гейзенберг высоко оценивал гуманизм и прогрессивную культуру человечества, в которую он включает и учение Маркса, а его самого считал "европейским философом и экономистом" (191, 42). В книге "Физика и философия. Революция в современной науке" (194) В. Гейзенберг отошел еще дальше от субъективного идеализма, хотя не следует переоценивать значения этих шагов. Это, к сожалению, движение не к диалектическому материализму, а объективному идеализму Платона и к мистике чисел пифагорейцев.

Можно согласиться с японским физиком Сакатой, который, анализируя взгляды Гейзенберга на элементарные частицы, его теорию "праматерии", писал: "Точка зрения Гейзенберга имеет много общего со взглядами древнегреческих философов Пифагора и Аристотеля... Для Гейзенберга физика - это прежде всего "уравнения мира".

Так заявил он... уступая тем самым часть своих позиций теологии" (31. 1962. 5, 133-134).

Итак, содержание многих идеалистических спекуляций на новых открытиях физики заключается в том, чтобы "преодолеть" материализм, чтобы "доказать" его несостоятельность. Аргументы, используемые идеалистами для утверждения "неадекватности" материализма современной науке, в принципе остались прежними. Высказывания В. И. Ленина об основной ошибке махизма полностью применимы и к его современным последователям: "Ошибка махизма вообще и махистской новой физики состоит в том, что игнорируется... основа философского материализма и различие материализма метафизического от материализма диалектического" (2, 18, 275). Философы-идеалисты сейчас пытаются использовать то обстоятельство, что в области микромира наглядный классический метод описания физической реальности должен быть заменен не наглядным квантовым, абстрактно-математическим методом. Этот факт противоречит механистическому, метафизическому материализму, но он не только вполне совместим с диалектическим материализмом, но и был предсказан им. Игнорируя различие между метафизическим и диалектическим материализмом, многие физики Запада пытаются представить свой отказ от первого, как отказ и от диалектического материализма.