Пусть "пророки" гадают...

Американские атомные эксперты в широкой печати предсказывали долгие годы существования атомной монополии США. Выступали они часто, так как политика атомного шантажа использовалась для достижения далекоидущих целей американского империализма. Как-то Игорю Васильевичу попал в руки журнал "Лук", в котором пространно обсуждались возможности овладения в СССР атомной энергией. Первая строка гласила: "Зловещий вопрос - когда Россия будет иметь атомную бомбу? - стал решающим для американских планов на будущее". Авторы статьи атомщик Д. Фогертон и советолог Э. Рейнмонд доказывали: советская техника не способна сделать то, что сделала американская. Американская техника показывалась в главах с броскими заголовками, говорящими сами за себя: "Завод-гигант", "Чудо механики и химии", "Использовались все ресурсы Америки", "Потребовалась автоматическая аппаратура", "Мы превзошли алхимиков", "Фантастические мощности", "Подъемный кран, который думает...".

В то же время о нашей технике авторы отзывались пренебрежительно: "Отрасли советской промышленности точных приборов мало развиты", "Россия будет иметь затруднения в получении достаточного количества урана", "В СССР существует "проблема снабжения электроэнергией", "Объем русских научно-исследовательских работ уменьшился", "Русская промышленность перегружена работами по восстановлению"...

Игорь Васильевич попросил перевести эту статью. Она была издана в СССР брошюрой с подготовленным Курчатовым предисловием, в котором давалась достойная отповедь горе-пророкам: "Авторы пророчествуют, что советская промышленность, хотя и занимает, по их собственному признанию, второе место в мире, все же не может рассчитывать на сооружение в ближайшее время атомных предприятий... Совершенно бесспорно, что практическое решение задачи использования атомной энергии - дело исключительно трудное и сложное. Ясно, что эта задача не может быть решена без большого напряжения сил людей нашей науки и техники, сил всего советского народа. Но советские люди неоднократно доказывали, что они умеют справляться с трудностями. Лучшим судьей в таких случаях является сама жизнь. Пусть "пророки" гадают на кофейной гуще, в каком году Россия будет иметь атомную бомбу.

Поживем, увидим!"

Да, огромной уверенностью нужно было обладать, чтобы решиться сказать народу эти слова. Курчатов их сказал. Больше того, с брошюрой он знакомил всех своих сотрудников, чтобы они лучше осознали значение своей работы.

Игорь Васильевич отлично понимал, что невиданный масштаб работ по созданию советской атомной техники требует от ученых новых методов, иного размаха в их деятельности. "И. В. Курчатов был глубоко убежден,- вспоминает академик И. К. Кикоин,- что создание новейшей техники и первые этапы ее развития должны проходить под руководством ученых, причем руководство он понимал в самом широком смысле слова, включая в это понятие не только высказывание идей, но и предоставление ученым достаточно прав".

Это было новаторским подходом, вытекавшим из теснейшего взаимодействия науки и производства при решении крупнейших научно-технических проблем современности. Курчатов сам непосредственно возглавлял проектирование промышленных уран-графитовых реакторов для производства плутония и всего комплекса производств, необходимых для его отделения от масс облученного урана.

Такое производство создавалось впервые, и тут физические, биологические, технологические, строительные особенности переплетались в такой узел, разрубить который под силу было тому, у кого эрудиция ученого-теоретика сочеталась со смелостью новатора-практика.

Ясно, что постройкой мощного реактора процесс получения плутония не кончается. Пусть реактор построен, запущен. В урановых стержнях в процессе реакции накапливается некоторое количество плутония. Но, кроме плутония, в стержнях остаются другие продукты деления ядер, обладающие огромной радиоактивностью. Значит, изъятые из атомного реактора стержни чрезвычайно опасны. Для их извлечения, транспортировки и последующей обработки нужно было создать специальные приборы и устройства.

Затем предстоял дистанционный химический процесс отделения плутония от облученного урана. Целое предприятие, завод, выпускающий плутоний. В процессе производства придется иметь дело с радиоактивными материалами - значит, встает проблема защиты людей. И не только людей, но и оборудования - в условиях радиоактивности ускоряется коррозия, образуются перекиси в водных растворах, растворы нагреваются, что затрудняет контроль за температурой в химических процессах.

К строительству первого мощного промышленного реактора, предназначенного для производства плутония в больших масштабах, приступили в начале марта 1948 года. Все выше поднималось здание оригинальной конструкции. После его постройки приступили к сооружению самого реактора. Объем работы был, конечно, значительнее, чем при создании первого реактора. Усложнилась конструкция активной зоны, была введена водяная система непрерывного охлаждения, создана мощная защита, усиленный контроль излучений, автоматика регулирования и остановки реакции и многое другое, без чего промышленный реактор не мог бы служить своему назначению.

На строительство реактора Курчатов направил сначала группу физиков - сотрудников института, а потом и сам приехал туда, чтобы на месте руководить созданием небывалого сооружения.

В новом деле не всегда и не все шло гладко. Научному руководителю, как командиру в бою, приходилось нередко показывать личный пример в трудную минуту. Как-то потребовалось пройти в радиоактивную зону. Защита была обеспечена, но рабочие медлили, видимо, все-таки боялись радиации, о которой наслушались всяких страхов. Первым в зону прошел Игорь Васильевич. За ним двинулись и другие. И задача была выполнена.

"Даже в серьезных ситуациях,- вспоминает главный технолог первого промышленного реактора,- Курчатова не оставляло чувство юмора. Во время монтажа активной зоны, особенно с момента начала кладки графита, строго следили за чистотой в реакторном пространстве. Особенно опасались занесения в активную зону соединений бора, даже в самых ничтожных количествах. Как часто бывает, меры предосторожности немедленно вызвали много шуток. Так, поступило предложение не допускать к монтажу тех, у кого имя Борис, поскольку в нем, безусловно, содержится бор.

Игорь Васильевич ежедневно приходил на строящийся реактор. Через большую водосливную трубу не раз ползком протискивался в подреакторную камеру, чтобы посмотреть на сварку ответственной части сооружения.

Наступил момент пуска. Аварийные стержни возведены. Игорь Васильевич, нажимая на кнопку, постепенно извлекает последний поглощающий стержень. Наконец, линия на ленте самописца мощности поползла вверх, заработали щитовые указатели доз радиации.

Курчатов погасил цепную реакцию, когда мощность реактора превысила 10 кВт. Это произошло 8 июня в 00 часов 30 минут. С июля 1948 года началась планомерная эксплуатация первого советского промышленного атомного реактора".

Но на сердце у Игоря Васильевича было неспокойно - не решены еще проблемы последующих операций с горючим. Выделение плутония - задача очень трудная. Потребовалось разработать технологию этого процесса: облученные стержни предстояло растворять в азотной кислоте, потом из раствора сначала извлекать уран, а за ним - плутоний. Дальше пришлось бы говорить языком химии, не передающим, к сожалению, ни трудностей процесса, ни тех усилий, которых стоила его разработка. В кратчайший срок советские радиохимики с честью справились с поставленной перед ними сложнейшей задачей.

Проекты и расчеты ученых вскоре воплотились в производственные предприятия, и в нашей стране развернулось промышленное получение плутония...

Начало производства делящихся веществ имело историческое значение для нашей страны, для создания советского атомного оружия. Все сомнения и предсказания заокеанских экспертов были опровергнуты. Советская наука и техника создали свои чудеса химии, автоматики, точнейшие приборы, нашли ресурсы и возможности. Советская атомная промышленность в короткие сроки вопреки гаданиям "пророков" стала реальностью. Оправдались Курчатовские слова "Поживем, увидим!"

Конечно, американские специалисты, говоря об урановой проблеме, подчеркивали не только трудности, связанные с развитием атомной промышленности. Имелись в виду и сложности создания самой сверхбомбы. "Разработка бомбы,- отмечал руководитель американского атомного проекта генерал Л. Гровс,- связана со значительными трудностями". Предложенная американским ученым С. Н. Недемейером схема, основанная на использовании сходящегося внутрь взрыва обычного взрывчатого вещества, по отзывам специалистов, была далеко не простой, она требовала чрезвычайно точной синхронизации, которой еще не знала техника. Надо было обеспечить абсолютно в одно и то же время взрыв всех линзообразных блоков обычного взрывчатого вещества. Только в этом случае поток газов направлялся бы на делящийся материал и сжимал его до тех пор, пока он не достигнет критической массы, необходимой для начала атомного взрыва. О том, сработает или нет механизм первой бомбы, мнения в США расходились. Отражением этих сомнений явилось создание огромной стальной оболочки, чтобы, если не будет взрыва, сохранить хотя бы ценный плутоний.

Советские ученые и конструкторы твердо и уверенно шли к цели. Множество физических измерений, металловедческие исследования, многочисленные модельные взрывные работы, позволившие найти оптимальные способы создания надкритичности, наконец, подробнейшие теоретические расчеты, приведшие к разработке разнообразных принципов создания ядерных зарядов, вооружили знанием и опытом создателей советской атомной бомбы.