Гром над полигоном

В сентябре 1949 года, по словам писателя Р. Лэппа, Вашингтон охватила паника. Распространились слухи, что СССР догнал США в атомной области. Они подтвердились 23 сентября 1949 года. Тогдашний президент США Гарри Трумэн заявил: "У нас есть доказательства, что недавно в СССР произведен атомный взрыв". С аналогичными заявлениями выступили английское и канадское правительства.

Сообщение ТАСС от 25 сентября 1949 года еще раз обратило внимание встревоженных господ из-за океана на заявление 1947 года о том, что Советский Союз уже открыл секрет атомной бомбы. И надо было верить реальным фактам, а не исходить из несостоятельных расчетов на длительное отставание СССР от США в производстве атомного оружия. Как ни горька была пилюля, но агрессивным кругам Запада пришлось ее проглотить.

Действительно, над одним из советских полигонов был осуществлен атомный взрыв.

После получения указания готовиться к первому взрыву на полигоне развернулись всесторонние приготовления.

Незадолго до взрыва на полигон прибыл председатель Государственной комиссии по проведению испытаний. Это был И. В. Курчатов. С ним группа инженеров и ученых. В белой рубашке, чесучевом пиджаке и брюках, в шляпе, Курчатов был больше похож на путешественника, чем на официальное лицо. Начальник полигона доложил о подготовке к взрыву. Игорь Васильевич внимательно расспросил обо всем до мелочей. Кто-то из сопровождавших его специалистов заметил, что, может быть, на первый раз не следовало нагромождать столько экспериментов. Игорь Васильевич, строго взглянув, сказал:

- Это существенно и важно для военных. Здесь уже не мы цари и боги, а они,- он кивнул на генерала,- им надо все знать об оружии, которым нам постоянно угрожают...

Сотрудников полигона поразила тогда исключительная внимательность Игоря Васильевича, простота в обращении с людьми, в поведении.

После доклада начальника полигона Курчатов, обращаясь к приехавшим с ним ученым, сказал:

- Товарищи, с утра все по местам. Каждый хорошо понимает свою задачу. А я на себя беру контроль.

В кабинете он не сидел, не ждал докладов и не давал указаний на расстоянии. Облазил буквально каждый квадрат подготовленной площади полигона, побывал в полевых лабораториях, посоветовал, как получить побольше экспериментальных данных о взрыве, предупредил, что в измерениях будет главным.

Игорь Васильевич лично убедился: на всех объектах буквально все сделано для того, чтобы взрыв получился большой, заранее рассчитанной силы. Но ученый знал: в новом деле возможны всякие неожиданности. Взрыв может не удаться или будет уменьшенной силы. Поэтому он дал указание ускорить сборку еще одного экземпляра атомной бомбы.

"Непосредственно на полигоне собираются создатели всех узлов оружия. Руководители - физики и инженеры - своими руками доводят их до необходимой надежности. Работа идет круглосуточно. Курчатов и Завенягин лично следят за всеми приготовлениями, ведь от этого зависит успех испытания. Их обоих можно видеть то на месте будущего взрыва, то в помещениях сборки узлов бомбы, то в бетонированных блиндажах...",- пишет И. Н. Головин в книге "И. В. Курчатов".

На все дни пребывания на полигоне у Игоря Васильевича был четкий план действий. Он уезжал из городка на заре и приезжал поздно вечером. Заряд уже на месте, все подготовлено к взрыву. До него осталась одна ночь.

Последним о готовности бомбы доложил Курчатову известный ученый доктор наук Кирилл Иванович Щелкни. Он ведал газодинамикой и детонацией будущего взрыва.

Неожиданно погода начала портиться. Поднялся сильный ветер, по небу низко-низко поползли сизые облака. Команда полигона сильно волновалась: не сорвет ли погода испытаний? Ведь для измерения параметров взрыва аппаратуру предстояло поднимать в воздух на аэростатах. Генерал пришел к Курчатову:

- Игорь Васильевич, ветер крепчает. Поднимать аэростаты или нет? Вдруг оторвет?

- Поднимать надо,- подумав, сказал Курчатов.- Взрыв будем проводить непременно. Ну а какой оторвет, значит, оторвет,- и он выразительно развел руками.

Уходя, генерал подумал, как ученый свободно принимает решения и как твердо верит в успех.

Аэростаты подняли. Мгла заволокла полигон. Сотни глаз в ту ночь тревожно всматривались в окна, в клубящуюся вверху густую облачность: не блеснет ли луч луны или звезды...

Поздно ночью у начальника полигона зазвонил телефон. В трубке прозвучал мягкий баритон Курчатова:

- Погода не радует, ветер все порывистей, собирается идти дождь. Как думаете, генерал, если произвести взрыв на часик раньше? Говорят, будет просвет. Подумайте. Сколько времени надо для размышлений?

- Полчаса.

- Доложите тогда о своем решении.

Перенесли испытание на час. Сделали все спокойно. И это спокойствие шло от председателя Государственной комиссии. Оно было характерно для его поведения на полигоне перед таким ответственным испытанием.

...Взволнованный генерал докладывал, что часть аэростатов оторвало. Игорь Васильевич выслушал его и вместо разноса со словами: "Куда глядели?", которого ждал генерал, резюмировал:

- Жаль, конечно, что стихия против нас. Ну что ж, эта часть эксперимента не состоится. Главное не в ней.

У генерала отлегло от сердца, и он бодрым шагом ушел давать последние распоряжения, тем более что время взрыва приближалось. На осуществление этого взрыва 29 августа 1949 года в 7.00 утра Игорь Васильевич написал письменное распоряжение. И здесь его рука не дрогнула, хотя он хорошо знал, какие последствия могла иметь неудача. Но он о ней не хотел и думать.

Остается пятнадцать, десять, пять минут. Все ближе решающий момент.

На командном пункте нажата кнопка. В те доли секунды, которые разделяли этот момент и начало взрыва, в памяти Курчатова, как в калейдоскопе, прошли картины разных периодов работы. Вот вьюжная ночь пуска первого реактора, люди в неуклюжих защитных костюмах, первые килограммы плутония, доставленные в места снаряжения атомного оружия... Не "подмочит" ли какая-нибудь случайность результата стольких лет труда, усилий стольких коллективов людей?"

Но вот на юге вспыхнуло зарево и появился красный полукруг, похожий на восходящее солнце. Мрачная, нахмуренная погода не скрыла от наблюдателей это огненное светило, загоревшееся над землей. После того как зарево погасло, а облако растворилось в дымке, послышался раскатистый грохот.

- Будто гигантская гроза! - сказал кто-то на КП.

- Это и есть атомная гроза. Теперь она в наших руках,- радуясь тому, что все идет нормально, добавил Игорь Васильевич.

Над блиндажом прогремел ураган. Все задрожало - стойки, пол, лавки. Закачалась лампочка под потолком.

- Трясет...

- Ничего. Пусть сильнее грянет буря!

Присутствующие на командном пункте с зат зенным

дыханием продолжали наблюдать за поднимающимся над местом взрыва грибовидным облаком, вершину которого скрыла туча. Трудно передать словами атмосферу, царившую в этот момент на командном пункте. Обычно сдержанные, физики пришли в восторг. Игорь Васильевич еле освободился от дружеских объятий. Обратился к представителю полигона:

- Пора бы все посмотреть своими глазами.

- Рано, товарищи, рано. Слишком опасно...- был ответ.

Но нетерпение ученых было так велико, что они все-таки не выдержали, сели в машины - и в путь. На первой - Игорь Васильевич в съехавшей набок шляпе, с развевавшейся по ветру бородой.

Машины с учеными быстро объезжали различные участки полигона, где находились приборы, отмечавшие ударную волну, радиацию, световое излучение, степень радиоактивного заражения местности.

Когда ученые во главе с Курчатовым вернулись на контрольный пункт, дозиметристы стали проверять их на радиоактивное заражение. Приборы сигнализировали о заражении.

- Да... Нахватали вы рентгенов,- заметил начальник контрольного пункта и пригласил: - Прошу в баню.

- Что ж, пока считают результаты, можно и попариться,- пошутил Игорь Васильевич.

Вскоре ученые в дезактивированной одежде были уже в городке.

Мощность заряда точно соответствовала расчетам, что было особенно приятно. Значит, конструкторы механизмов, обеспечивающих соединение всех частей заряда в критическую массу, не подкачали. Коэффициент использования делящегося вещества был высоким.

На другой день закончилась обработка основных данных, полученных при испытании. Игорь Васильевич знакомился с ними, предлагал, какие эксперименты можно будет поставить в будущем, записывал все, чем мог помочь полигону.

На третий день Курчатов уехал. Тепло провожали его работники полигона. За короткий срок они успели полюбить его. Ученый высоко отозвался о слаженности, самоотверженности всего воинского коллектива. Во время взрыва не только не было жертв, но и не случилось никаких происшествий.