От урана к водороду

Наши ученые заставили уран заговорить не только тихим, но и громовым голосом: цепная реакция деления ядер проявила себя в управляемом и взрывном вариантах. Казалось бы, можно было отдохнуть, ослабить напряжение в лабораториях, а Игорю Васильевичу взять, наконец, хоть короткий отпуск и махнуть куда-нибудь на море, покупаться, позагорать. Ведь с 1941 года он работал без отпуска, без отдыха! Таким мыслям могли бы способствовать и высокая оценка, и почетные награды которых удостоились И. В. Курчатов и весь коллектив института за выдающиеся победы, поднявшие могущество Родины на новую ступень.

Василий Алексеевич Курчатов (отец И. В. Курчатова)

Мария Васильевна Курчатова (мать И. В. Курчатова)

Игорь Курчатов, 1905 г.

Дом, в котором 12 января 1903 г. родился И. В. Курчатов

Игорь Курчатов. Приготовительный класс Симбирской гимназии, 1911 г.

Справа налево: И. В. Курчатов, П. П. Кобеко и К. Д. Синельников в лаборатории ЛФТИ, 1927 г.

И. В. Курчатов с женой Мариной Дмитриевной. 1927 г.

И. В. Курчатов в период работы над сегнетоэлектриками, 1930 г.

Доктор физики И. В. Курчатов

А. Ф. Иоффе, А. И. Алиханов и И. В. Курчатов, 1933 г.

И. В. Курчатов с сотрудниками лаборатории ЛФТИ, 1936 г.

Профессор И. В. Курчатов с аспирантом М. Г. Мещеряковым за работой на первом советском циклотроне в Радиевом институте, 1936 г.

В лаборатории ЛФТИ, 1932 г.

В лаборатории ЛФТИ. Слева направо: А. И. Лейпунский, И. В. Курчатов, В. А. Фок, Д. В. Скобельцын, Л. И. Русинов, И. И. Гуревич

Севастополь, 1941 г. Справа налево: И. В. Курчатов, К). С. Лазуркин, А. Р. Регель

И. В. Курчатов, 1943 г.

Территория института, 1943 г.

Сборка первого реактора

Сборка первого реактора

Сборка первого реактора

И. В. Курчатов наедине с природой

И. В. Курчатов со своим братом Б. В. Курчатовым

Академик А. П. Александров с дочкой Машей в гостях у И. В. Курчатова

Бильярд в доме И.В. Курчатова

И. В. Курчатов, 1948 г.

Дом, в котором работал и жил И. В. Курчатов с 1946 по

И. В. Курчатов с Мариной Дмитриевной под Москвой, 1952 г.

Испытания прошли успешно

Академик АН Казахской ССР Л. М. Неменов посетил И. В. Курчатова во время его болезни, 1956 г.

И. В. Курчатов и Г. Н. Флеров, 1953 г.

Академик А.Ф.Иоффе и И. В. Курчатов, 1955 г.

Делегаты XXI съезда КПСС. Слева направо: И. В. Курчатов, К. К. Николаев, Б. Л. Ванников, К. И. Щелкин

Первая в мире атомная электростанция пущена 27 июня 1954 г.

И. В. Курчатов - первый лауреат Ленинской премии

И. В. Курчатов в английском атомном центре в Харуэлле, апрель 1956 г.

Три 'К' (С. П. Королев, И. В. Курчатов, М. В. Келдыш), 1959 г.

Академики И. В. Курчатов' А. Ф. Иоффе, П. Л. Капица, 1959 г.

Академики И. В. Курчатов и Л. А. Арцимович, 1959 г.

А. Н. Туполев, А. И. Микоян, И. В. Курчатов на сессии Верховного Совета СССР

Вручение И. В. Курчатову медали Всемирного Совета Мира

Выступление И. В. Курчатова на XXI съезде КПСС, 1959 г.

Игорь Васильевич Курчатов, портрет

И. В. Курчатов и член-корреспондент АН СССР В. П. Джелепов, 1959 г.

Атомный ледокол 'Ленин'

Академики (справа налево) И. В. Курчатов, А. И. Алиханов, Фредерик Жолио-Кюри и Д. В. Скобельцын, май 1958 г.

И. В. Курчатов, И. Н. Головин и К. Д. Синельников

И. В. Курчатов и лауреат Нобелевской премии академик И. Е. Тамм

И. В. Курчатов под Москвой,1946

И. В. Курчатов принимает английского атомщика Джона Кокрофта

На трибуне сессии Верховного Совета СССР, 14 января 1960 г.

Установка 'Огра'

И. В. Курчатов за работой

И. В. Курчатов у пульта установки 'Огра', февраль 1960 г.

Памятник Игорю Васильевичу Курчатову, установлен в Москве 20 сентября 1971 г.

29 октября 1949 года Игорю Васильевичу было присвоено звание Героя Социалистического Труда Тогда же ему была присуждена и Государственная премия.

Но Игорь Васильевич на следующий день думал уже о новых задачах. Впереди вырисовывалась проблема синтеза легких ядер. Задолго до этого по его заданию целый коллектив занимался этими реакциями, но для их осуществления нужна сверхвысокая температура которую мог дать пока только ядерный процесс. Недавно прогремевший взрыв зажег зеленый свет термоядерным реакциям. Но об этом речь впереди. А сейчас - о других заботах Игоря Васильевича.

Член-корреспондент АН СССР Д. И. Блохинцев называл постройку реакторов для получения плутония весной атомной техники. Картина этой весны была бы неполной без налаживания производства урана-235. Ведь это делящееся вещество, содержащееся в естественном уране в количестве 0,7%. Надо было отделить его от других изотопов природного урана или хотя бы увеличить процентное содержание. О необходимости разделения изотопов для получения обогащенного урана, а также чистого делящегося вещества Игорь Васильевич говорил на совещании по ядру в 1940 году. И тогда же он предупреждал о сложности этой задачи. Теперь ему самому с сотрудниками пришлось преодолевать эти трудности.

Были всесторонне обсуждены и изучены все известные мировой технике методы разделения изотопов урана. Надо сказать, что изотопы эти почти неразличимы, как близнецы. Есть только небольшая разница в массе и тех свойствах, которые зависят от нее. Известные ученые: Л. А. Арцимович, И. К. Кикоин с сотрудниками под руководством Курчатова разработали различные методы установки для разделения изотопов урана.

Осуществлением электромагнитной сепарации, основанной на использовании сильного магнитного поля, занимался Л. А. Арцимович. Если ускорить ионы урана-235 и урана-238 и направить их в магнитное поле, они из-за различия в массе будут двигаться по разным траекториям. Расходящиеся под действием магнитного поля ионы направляются в разные улавливатели.

Другой путь разделения - газовая диффузия. Известно, что молекулы газов с различным удельным весом по-разному проникают (диффундируют) через пористую перегородку. Это похоже на действие сита, отсеивающего более мелкие частицы от крупных. Каждая ступень разделения состоит из двух камер с мелкопористым фильтром между ними. В первую камеру поступает смесь газов, содержащих уран-235 и уран-238. Легкий изотоп "отсеивается" фильтром в соседнюю камеру в большем количестве, чем тяжелый. Если таких камер поставить много, то можно отделить газообразное соединение ура-на-235.

Говоря о газовой диффузии, нельзя не отметить странной недооценки ее немецкими ядерщиками. В книге "Вирусный флигель" Д. Ирвинг с удивлением отмечает, что в ядерных работах немецких ученых не было ни одной попытки воспользоваться методом газовой диффузии ше-стифтористого урана через пористую перегородку: "Немецкие физики начисто упустили его из виду".

Осенью 1945 года И. В. Курчатов предложил И. К. Кикоину рассказать о газовой диффузии в Научно-техническом совете при Совнаркоме СССР. Игорь Васильевич попросил докладчика поподробнее изложить процесс, происходящий в камере у стенок пористой перегородки, чтобы присутствующим было ясно самое главное.

Потом образно пояснил:

- В этом процессе, как у выхода из кино после окончания сеанса: маленькие юркие люди быстрее проскакивают, чем грузные и малоподвижные.

Конечно, от общего принципа до практического осуществления дистанция огромная. Шестифтористый уран - газ чрезвычайно агрессивный, вызывает коррозию почти всех материалов. Каждая камера лишь немного увеличивает концентрацию легких молекул. Нужно огромное число ступеней, чтобы получить заметное число изотопов. А затем надо из газа получить металлический уран.

Кроме того, нельзя было не учитывать, что для ура-на-235 существует критическая масса, при которой начинается цепная реакция и возможен взрыв. Профессор В. С. Емельянов возглавил пробную переработку газа - шестифтористого урана в металл. Ему вместе с помощниками предстояло выпустить шестифтористый уран в раствор и получить твердый осадок. Но какую порцию газа можно брать для переработки? Ведь опасна не только цепная реакция взрывного типа. В ряде случаев выделяется мощный поток нейтронов, создающий угрозу для персонала. Вот почему перед отъездом на завод Емельянов узнал у Курчатова, какова критическая масса для соединения урана-235 в различных условиях.

Когда специалисты во главе с Емельяновым завершали эксперименты, для ускорения дела (ведь предстояло промышленное производство) решили попробовать взять для одновременной переработки газа в четыре раза больше названной И. В. Курчатовым критической массы. И... взрыва не произошло, урановый осадок получился отменным. По возвращении в Москву Емельянов предстал перед Курчатовым.

- Результат есть? - с нетерпением спросил Игорь Васильевич.

Проявляя осторожность, Емельянов еще раз осведомился, какая все-таки критическая масса для подобных условий.

Курчатов повторил цифру, названную им раньше.

- А может, добавите? - с улыбкой спросил Василий Семенович.

- Ну, можно увеличить вдвое... Вы что, пробовали?

- А еще не добавите?

- Вы что, пробовали? - повторил Курчатов.

- Пробовали,- ответил Емельянов.- Брали в четыре раза больше названного вами количества.

Курчатов хитро улыбнулся и пояснил:

- Рассчитанная критическая масса в десять раз больше, чем я назвал. Мне вас было жалко - вдруг попробуете и сразу же увеличите порцию газа против расчета. Что, разве я не прав! Ведь вот попробовали же!

Такую дальновидную заботливость проявлял Курчатов о людях. Он по себе знал психологию экспериментаторов, которые в порыве увлечения способны пойти на риск, что очень опасно в новом деле.

Газодиффузионное производство может давать не только чистый уран-235, но и обогащенный этим изотопом. Вместо обычных 0,7% урана-235 может содержаться 1,5% и больше. Разумеется, для этого нужно меньшее число ступеней. И стоит такое производство дешевле, чем получение чистого урана-235.

Разделение изотопов урана, как и все отрасли атомного дела, возглавляли виднейшие ученые под руководством Игоря Васильевича Курчатова. Созданное тогда в нашей стране производство чистого урана-235 и обогащенного урана стало важным этапом в развитии атомной техники. Это имело далеко идущие последствия. Увеличились источники получения ядерных зарядов, которые шли в атомные арсеналы, усиливая оборонную мощь нашей страны, укрепляя ее позиции в борьбе за мир во всем мире.

С получением обогащенного урана выросла новая ветвь реакторостроения, в которой в качестве замедлителя стала применяться вода. Ведь Игорь Васильевич еще в 1940 году сделал вывод, что в системе уран-вода реакция пойдет только на обогащенном уране. Такой уран был получен, и уран-водные системы стали реальностью. Напряженный, самоотверженный труд ученых, конструкторов, инженеров, больших производственных коллективов атомной промышленности в СССР позволил создать запас атомного оружия, достаточный для того, чтобы защитить Родину от всяких посягательств. Испытания, проведенные в 1950-1951 годах, показали превосходные качества этого вида оружия.

Много работая в области укрепления обороноспособности страны, Игорь Васильевич даже стал называть себя солдатом. На некоторых записках он ставил подпись: "Солдат Курчатов".

Родина высоко оценила заслуги своего верного "солдата". В декабре 1951 года ему в третий раз была присуждена Государственная премия. Его грудь украсила вторая золотая медаль "Серп и Молот".

И снова ни тени успокоения. С утра до ночи работает в кабинете и лабораториях.

- Как вам спать неохота, Игорь Васильевич? - спросит помощник.

- Не могу спать, когда дело ждет. Вот закончим, тогда и отоспимся.- И сладко потягивается, подняв затекшие руки.

"Да, уж вы отоспитесь!",- думает про себя помощник и молча качает головой.

...В праздники с утра Игорь Васильевич одевается, предупреждает Марину Дмитриевну:

- Пойду прогуляюсь по территории.

Походит по аллеям - и в лабораторию...

Пример его увлеченности, трудолюбия без лишних призывов действовал на всех сотрудников института. Появится у человека мысль: может, хватит, утомился вроде... Глянет он на главное здание: горит огонек. "Борода" на посту. Теплеет на душе, и новые силы вливаются в человека...

"Размышлять о делах, решать какие-то вопросы и проблемы он, по-видимому, не прекращал никогда,- вспоминает известный ученый, сотрудник института Н. А. Власов.- Вероятно, даже сны, которые он видел, были наполнены деловыми сюжетами. Часто очень поздно ночью он из дома звонил по телефону: "Ты еще не спишь? Заходи-ка ко мне на минутку".

Если идти было далеко, он присылал свою автомашину. Что-нибудь он придумал и предлагал посчитать, обсудить или поставить опыт. Но утром у него будет много других дел, а откладывать ни к чему".

Игорь Васильевич успевал знакомиться со всем, что публиковалось в те дни в иностранной печати об атомном оружии. Хотя атомная монополия США была ликвидирована, американская пресса продолжала печатать материалы на эту тему. На страницы журналов и газет нередко проникали всякие выдумки об утечке атомных секретов из США. Правда, сами американские специалисты давали отпор этим измышлениям. В частности, доктор Джеймс Бекерли, начальник секретного отдела Комиссии по атомной энергии (его слова И. В. Курчатов подчеркнул) писал: "Лично я считаю, что атомная бомба поступила на вооружение СССР в 1949 году благодаря усилиям советских ученых и инженеров" и пояснял, что именно их усилиями "создавалось оружие и громадные заводы по производству делящихся материалов, необходимых для получения ядерного взрывчатого вещества".

Другой американский специалист по атомной энергии заявлял: "Основные трудности, которые должны были преодолеть Советы для создания бомбы, были связаны с тяжелой промышленностью и производством. Атомные секреты, фанатически оберегаемые Соединенными Штатами, скрыли от нас тот факт, что у Советского Союза были свои прекрасные ученые, которые могли найти ответы на все вопросы самостоятельно".

Игорь Васильевич Курчатов поставил точку над i в этом вопросе в одном из своих более поздних выступлений: "Мы начали большую работу по практическому использованию атомной энергии в тяжелые дни Великой Отечественной войны, когда родная земля была залита кровью, когда разрушались и горели наши города и села, когда не было никого, кто не испытывал бы чувства глубокой скорби из-за гибели близких и дорогих людей.

Мы были одни. Наши союзники в борьбе с фашизмом - англичане и американцы, которые в то время были впереди нас в научно-технических вопросах использования атомной энергии, вели свои работы в строжайше секретных условиях и ничем они нам не помогли.

В конце войны, когда Германия уже капитулировала, а военная мощь Японии рухнула, американские самолеты сбросили две атомные бомбы на японские города Хиросима и Нагасаки. Погибло от взрывов и пожаров более 300 тысяч человек, а 200-250 тысяч мирных жителей было ранено и поражено радиацией.

Эти жертвы понадобились американским военным политикам для того, чтобы положить начало беспримерному атомному шантажу и холодной войне против СССР.

Советские ученые сочли своим священным долгом обеспечить безопасность Родины и при повседневной заботе Партии и Правительства, вместе со всем нашим советским народом добились выдающихся успехов в деле создания атомного и водородного оружия".

От процесса деления тяжелых ядер Игорь Васильевич вел теперь соратников к процессу синтеза легких ядер. Снова он вспомнил о реакции под действием дейтонов, которой занимался еще в тридцатые годы. Именно с их участием могут быть осуществлены термоядерные реакции, те, что по современным представлениям науки являются источниками энергии Солнца и звезд.

Роль температуры в этих реакциях популярно показал И. В. Курчатов в одной из своих статей: "В обычном газообразном дейтерии, находящемся при комнатной температуре и нормальном давлении, молекулы движутся со скоростями больше 5000 км/час... Нагреем его до температуры 100 000°. При такой температуре... атомы дейтерия распадутся на положительно заряженные ядра дейтерия и электроны и таким образом газ будет полиостью ионизирован. Вещество в таком состоянии физики называют плазмой. Ядра дейтерия будут двигаться со скоростью, немного большей 100 тысяч км/час, но энергия движения ядер дейтерия все еще будет недостаточной, чтобы преодолеть взаимное отталкивание. При температуре в 100 000° в литре дейтериевой плазмы будет происходить только два ядерных превращения за тысячелетие.

Увеличим теперь температуру до 100 миллионов градусов. Скорость движения ядер дейтерия будет теперь громадной - около 1000 км/сек. За долю секунды все ядра дейтерия вступят в реакцию друг с другом. В литре плазмы будет выделяться фантастическая мощность в 100 млн. кВт".

Кроме реакции слияния двух дейтонов, наши ученые изучали реакцию слияния дейтона с ядром трития - сверхтяжелого водорода с массовым числом 3. Было ясно, что выделение энергии при термоядерной реакции в расчете на единицу веса исходных продуктов значительно выше, чем при делении тяжелых ядер.

А как обстояло дело с запасами дейтерия? Он входит в состав тяжелой воды, а тяжелая вода содержится во всех водоемах, в том числе и в океанах. О распространенности дейтерия Игорь Васильевич писал так: "Дейтерия в природе вполне достаточно - на каждые шесть тысяч ядер обычного водорода приходится одно ядро дейтерия".

В плане атомных работ он предусмотрел освоение производства тяжелой воды. Это открывало возможность развития третьей линии реакторостроения с тяжелой водой в качестве замедлителя и давало в руки ученых дейтерий, играющий решающую роль в термоядерных реакциях.

"Я помню,- писал Игорь Васильевич,- что до войны для работы на циклотроне в Ленинграде нам с большим трудом удавалось получать из Днепропетровска, где лабораторным способом в Институте физической химии Академии наук УССР велось изготовление тяжелой воды, граммы дейтерия. Теперь положение совсем другое. У нас создано промышленное производство дейтерия. Оно ведется разными способами".

Другой участник реакции - сверхтяжелый изотоп водорода - тритий вызывал большую озабоченность у ученых. "Трития,- подчеркивал Игорь Васильевич,- в природе ничтожно мало. Изготовление трития в необходимых количествах вполне осуществимо при помощи нейтронного облучения лития, но это дорогой процесс".

На организации исследований сказывалось и своеобразие термоядерной реакции. При овладении энергией деления ядер ученые сначала получили управляемый процесс в реакторах, а потом, хорошо изучив его особенности в контролируемых, вполне безопасных условиях, осуществили реакцию взрывного типа. С термоядерным процессом так поступить было нельзя: для его протекания нужна температура, которую может дать только взрыв атомной бомбы.

Еще одно отличие термоядерной бомбы от атомной состоит в том, что ее взрывная сила в принципе не имеет ограничения. Любое количество взрывчатой смеси можно собрать и хранить безопасно до тех пор, пока ее не зажгут сверхвысокой температурой.

При нагревании до миллионов градусов часть дейтонов приобретает скорости, позволяющие им преодолевать электрические силы отталкивания, сближаться и вступать в реакцию синтеза. При этом из двух дейтонов может получиться ядро гелия с массовым числом 3 и вылетит еще один нейтрон. Если сливаются дейтон и ядро трития, то образуется ядро гелия с массовым числом 4 и также вылетает нейтрон. Чтобы реакция развивалась, нужны все новые быстрые дейтоны. Их образование обеспечивается высокой температурой, которая должна развиваться в этом процессе. От слова "тепло" (термо) и произошло название реакций - термоядерные. Они происходят при взрыве водородной бомбы в течение менее чем миллионной доли секунды.

У Курчатова и всех наших ученых-ядерщиков не было сомнений, что если американцы одни овладеют секретом водородной бомбы, они также используют ее для политического шантажа. Об этом ясно говорили широковещательные публикации, которыми пестрела пресса США.

Советское правительство, учитывая опасность водородной монополии США, поручило Курчатову продолжать руководство работами по атомной энергии с целью создания водородной бомбы. Он и в этот раз сделал все, чтобы оградить свою Родину от новых угроз. В кратчайшие сроки была разработана конструкция водородной бомбы и подготовлена к испытаниям.

Снова полигон. В одиннадцать ночи Курчатов вызывает начальника полигона: "Хорошо бы сделать так..." - и подробно излагает свои соображения.

- Это большая работа, Игорь Васильевич.

- Нам о водородном взрыве именно эти данные были бы важны...

- Тогда пойду подниму людей, будем делать.

- Ну, "отдыхайте",- смеется вслед генералу Игорь Васильевич и гладит бороду.

Как он ни загружал людей, как ни придирчив и требователен был, никто на него не обижался. Каждый чувствовал, что все его требования вытекают из интересов дела, они не его каприз, а выражение беспокойства за лучшее проведение испытаний. Курчатов и себе покоя не давал. За день побывает во всех службах, и чаще всего в научной части полигона. С рядовыми сотрудниками подолгу беседовал, подсказывал новые идеи и сам кое-что "выуживал" у них. Интересовался техникой управления, приборами контроля.

Вокруг полигона - живописнейшие места. В свободную минуту Игорь Васильевич выбрался-таки на природу. Сел в автомашину - и поехал. Потом несколько дней рассказывал о впечатлениях. И упрекал сотрудников полигона:

- Как не стыдно, только говорите, что местность живописна, а ни один не видел. Позор таким любителям природы!

Между тем подготовка к взрыву термоядерного первенца шла полным ходом. Командный пункт, который при атомных взрывах располагался на расстоянии десяти километров от эпицентра, теперь решено было отнести подальше, на многие десятки километров.

Как и при первом атомном испытании, на полигоне появилась вышка. Только теперь она была с водородной бомбой. Прозвучала команда на взрыв. Репродуктор сразу разнес весть об этом. Наблюдатели расположились на специальном помосте за забором. В доме, куда перенесли КП, присутствовали министр и И. В. Курчатов.

12 августа 1953 года погода стояла лучше, чем в день первых испытаний атомного заряда. Небо, однако, затянула облачность. Словно день хмурился в ожидании чего-то опасного.

И все же вспышка была такой яркой, что наблюдатели увидели ее на огромном расстоянии. Ждали ударную волну. Порыв ветра качнул забор, и сразу же шутники набросились на академика, делавшего расчет:

- Это она и есть? Сильнее ничего не будет?

Начальник полигона следил за секундомером. Он его включил в момент вспышки. 60-70-80 секунд отсчитывала стрелка. Через три минуты должна была прийти ударная волна. Какой силы она будет? По этому можно судить о мощности взрыва.

Раздался первый "залп" ударной волны, потом второй. Под ее напором, казалось, зашатались дома, деревья, столбы. В зданиях вылетели двери и оконные стекла, стены потрескались. И это - на очень большом расстоянии от эпицентра взрыва.

Офицеры научной части разряжают аппаратуру, вынимают кассеты с пленками, собирают индикаторы. Войсковики отмечают, на какой дистанции что произошло. Словом, собираются все те данные, ради которых и делается взрыв.

Игорь Васильевич звонит:

- А полных данных еще нет? Нам ведь отчет надо готовить.

- Скоро будут,- успокаивает генерал.

- Да, да, давайте поскорее.

Анализ данных показал, что, как и предвидели ученые, мощность бомбы оказалась поистине потрясающей. Отчет, направленный в Москву, наверняка произвел впечатление такое же, как и взрыв здесь, на полигоне.

Еще до отъезда на полигон Игорь Васильевич в который раз знакомился с тем, что писали за рубежом по атомной проблеме.

- Смотрите,- удивлялся он, читая материалы ТАСС товарищам,- кое-кто за океаном так ничему и не научился!

Наших атомников не могло не развеселить сообщение о сенсационном заявлении Гарри Трумэна, сделанном им сразу же после ухода с поста президента в 1953 году: "Я не убежден в том, что у России есть (атомная) бомба... Я не убежден в том, что русские имеют достаточно технических знаний, чтобы собрать все сложные механизмы бомбы и заставить ее действовать".

Генерал Гровс же, тот, который определил нам 20 лет для создания бомбы, утверждал: "Данные только показывают, что в России действительно имели место ядерные взрывы. Это, однако, не доказывает, что у них есть готовая к применению атомная бомба". Подхватив это сенсационное сообщение, газета "Нью-Йорк тайме" поместила статью "У России есть атомная бомба, но насколько она хороша?"

Теперь Игорь Васильевич интересовался, как буржуазная печать будет реагировать на испытания водородной бомбы в СССР.

8 августа 1953 года в нашей печати было опубликовано заявление о создании в СССР водородной бомбы. Как и к заявлению 1947 года об открытии секрета атомного оружия в Советском Союзе, официальные круги США отнеслись к нему с недоверием.

Однако после изучения результатов наблюдений Комиссия по атомной энергии США была вынуждена признать: "Утром 12 августа Советский Союз произвел испытание атомного оружия. Некоторые сведения, подтверждающие этот факт, были получены нами в тот же вечер. Последующие данные показывают, что при взрыве происходило не только деление, но и термоядерная реакция".

Тон зарубежной прессы, в том числе и американской, резко изменился. Многие недоумевали, как же получилось, что советские ученые прошли период от испытания атомного оружия до испытания водородной бомбы за четыре года, а американским специалистам потребовалось на это вдвое больше времени.

Однако президент генерал Эйзенхауэр продолжал утверждать, что США могли бы нанести СССР удар, когда они обладали атомным оружием, а у Советского Союза его не было, или когда США обладали термоядерным оружием, а у Советского Союза его не было.

Когда Игорь Васильевич прочел это, заметил для себя:

- Обязательно надо дать ответ Эйзенхауэру, президент явно не в ладах с историей.

Позже, в 1958 году, на сессии Верховного Совета СССР депутат Курчатов внес полную ясность в этот вопрос: "Президент Соединенных Штатов Америки не прав,- говорил И. В. Курчатов с трибуны Большого Кремлевского дворца.- К тому моменту, когда Советский Союз начал копить свои запасы атомного оружия, в США его было настолько мало, что оно не могло иметь серьезного значения в войне. Термоядерное же оружие было раньше создано в СССР, а не в США.

Обратимся,- продолжал Игорь Васильевич,- к некоторым датам. В ноябре 1952 года в атолле Эниветок в Тихом океане Соединенные Штаты Америки произвели опытный взрыв термоядерного устройства под условным наименованием "Майк". Известный американский журналист Стюарт Олсоп дал образную характеристику "Майка". Он писал: "Майк" представлял собой чудовищно большое приспособление, превышающее по своим размерам большой дом; невозможно запустить в космос нечто столь большое, как дом; проблема заключается в том, чтобы уменьшить размеры "Майка" так, чтобы водородный заряд, достаточно маленький для того, чтобы его можно было поместить в баллистическую ракету, мог нанести мощный удар порядка миллиона тонн".

Такой снаряд был создан в Советском Союзе и испытан 12 августа 1953 года. Кстати сказать, советский термоядерный заряд 1953 года был основан на ином принципе, чем "Майк". Задача создания термоядерного заряда, пригодного для военных целей, была решена Соединенными Штатами Америки только через полгода - в 1954 году после мартовских испытаний на том же атолле Эниветок".

С трибуны сессии Верховного Совета СССР произнес И. В. Курчатов слова предупреждения тем, кто осмелится напасть на нашу прекрасную и могучую Родину:

"Советский народ вооружил свою армию всеми необходимыми видами атомных и термоядерных зарядов. Всякий, кто осмелится поднять атомный меч против него, от атомного меча и погибнет".