Условия развития техники при империализме

Одну из первых причин снижения темпов промышленного развития в условиях империализма удобно проследить по рисунку 7-4, на котором дана динамика развития мировой энергетики почти за целое столетие, с 1860 по 1953 г. Из графика видно, что развитие энергетики с 1860 по 1913 г., т. е. в условиях капиталистического общества, являвшегося в этот период преобладающим в мировой системе, проходило достаточно плавно и характеризовалось годовым приростом в 4,5%, - более высоким, чем прирост всей промышленной продукции, поскольку энергетика является ведущим звеном в системе промышленного производства. За второй период, начиная с 1913 по 1953 г., общий средний прирост понизился с 4,5 до 2%. Причина снижения очевидна из графика. Рост энергетики неоднократно прерывался, замедлялся, приостанавливался (1913-1919; 1929-1932; 1939-1945), причем в отдельных случаях развитие отбрасывалось на много лет назад (уровень 1932 г. равен уровню 1913 г.).

Рис. 7-4. Рост мирового производства энергии

Если бы не было трех совершенно явных задержек в развитии энергетики, отчетливо видных на рисунке 7-4, если не учитывать мелких задержек, при отсутствии которых процент прироста до 1913 г. был бы не 4,5%, а выше, и экстраполировать кривую при том же проценте, то к 1950 г. было бы выработано не 20 тыс. млрд. квт*ч, а 30, т. е. в полтора раза, или на 10 тыс. млрд. квт*ч больше! Таковы ясно видимые проявления тормозящего развития капиталистических производственных отношений в монополистической стадии.

Отсюда видно, что первым фактором снижения темпов развития техники при империализме является неравномерность развития, смена кризисных периодов периодами относительной стабилизации, смена мирного развития развитием в условиях мировых войн.

Эта же неравномерность является следствием социальных потрясений, как хорошо видно на рисунке 3, где показано влияние забастовок английских шахтеров на продукцию каменноугольной промышленности Англии.

Вторым фактором снижения темпов можно считать непроизводительную трату средств и живого труда на производство вооружения. При этом искусственно поддерживаются такие отрасли промышленности, как металлургия, машиностроение, энергетика, в ущерб производству товаров народного потребления, но главное состоит в том, что военные объекты, в которые вложено так много средств и труда, исключаются из объема производительных сил общества, не создают материальных благ, представляют собой омертвленные материальные и людские ресурсы страны.

Третьим фактором, снижающим темпы развития производительных сил общества в условиях империализма, является тормозящее влияние монополий. К 40-м годам XX в. монополии сконцентрировали колоссальнейшие богатства. Так, в сталелитейной промышленности США господствуют только три монополии: "Юнайтед Стейтс стил", "Бетлэхэм стил" и "Рипаблик стил". В автомобильной промышленности - "Дженерал моторе", "Форд мотор компани" и "Крейслер корпорейшн". В медеплавильной промышленности господствуют четыре треста, в алюминиевой - три, причем один из них выпускает свыше 60% продукции всей страны.

В Германии перед второй мировой войной Стальной трест монополизировал 50% выплавки и проката черного металла, химический трест "И.Г. Фарбениндустри" контролировал всю основную химическую промышленность, два концерна "Сименс" и "АЕГ" занимали господствующее положение в электропромышленности.

Аналогичное положение сложилось в Японии, Англии, Франции, Италии и других капиталистических странах.

В целях сохранения высокого индекса рыночных цен монополии искусственно затормаживают развитие промышленности. Так, например, в 1934 г. американские суперфосфатные заводы произвели только 2,6 млн. тонн суперфосфата при производственной мощности заводов в 7 млн. тонн. В 1933 г. американский концерн Дюпона затормозил выпуск связанного азота до 210 тыс. тонн при производственной мощности предприятий в 507 тыс. тонн. В ответ на установление высоких монопольных цен американской алюминиевой промышленностью фирма "Дженерал моторе" отказалась от применения алюминия в ряде автомобильных деталей в ущерб техническому качеству машин. В целях сохранения высоких цен на электроэнергию фирма Моргана длительное время тормозила строительство гидроэлектростанций на р. Миссури и Миссисипи. Длительный и глубокий кризис каменноугольной промышленности привел и приводит к задержке внедрения высокопроизводительных методов добычи угля. Так, патент на угольный струг был выдан в Германии в 1911 г., а его применение началось только в 40-х годах. В 30-х годах был изобретен быстрорежущий сплав "карболой" (карбид вольфрама), на который фирма-изготовитель назначила отпускную цену в 50-60 раз выше издержек производства. Эта высокая цена при загрузке станочного парка США не более чем на 50% привела к тому, что до самой войны и сопутствовавших ей военных заказах быстрорежущие сплавы не находили должного применения.

Таких примеров затормаживания развития со стороны монополий, стремящихся к максимальной прибыли, можно привести очень много. Неслучайность этого торможения отмечается рядом исследователей, в частности в самих США. В книге "Монополии и частная инициатива" (1951 г.) сказано: "Там, где введение нового изделия связано для монополиста с понижением доходов от старого,- он будет препятствовать появлению нового". Совершенно откровенно политику компании "Хардфорд Эмпайр" выразил ее секретарь в трех пунктах:

1. защищать машины, изготовляемые компанией, и не допускать подражаний им;
2. препятствовать созданию более совершенных механизмов, пользуясь для этого различными (? !) средствами,
3. приобретать патенты на возможные усовершенствования конкурентных машин и хранить эти патенты у себя.

К сказанному можно добавить, что, по официальным данным Временного национального экономического комитета сената США, автомобильная фирма "Дженерал моторе" использует всего лишь 1 % из имеющихся в ее сейфах патентов!

Четвертым фактором затормаживания темпов роста техники и производительных сил в целом в условиях империализма является частичная и полная безработица. Работа неполную рабочую неделю, работа с искусственно сниженной производительностью и, наконец, полное отсутствие работы у миллионов членов общества лишает общество значительной доли продукции, которую могли бы вырабатывать безработные. Действительно, если конкретная производительность труда (т. е. количество продукта, произведенного одним рабочим, работающим в той или иной отрасли промышленности в условиях качественно передовой техники, сопровождаемой "потогонной" системой) в империалистических странах высока и в начальный период сосуществования этих стран с социалистической страной значительно выше, чем в последней, то абстрактная производительность труда (т. е. количество продукта, относимого к общему числу работающих и не работающих рабочих за длительный период времени, охватывающий и годы "процветания" и годы кризиса) оказывается ниже, чем в социалистической стране, даже в том случае, если она начинает свое существование на более низкой, менее производительной технической базе.

Пятый фактор замедления темпов развития техники - уменьшение заинтересованности рабочих в повышении производительности труда. Конвейерная система производства уничтожает зависимость выработки от личных качеств, квалификации, умения рабочего. Сдельная система оплаты заменяется повременной. Теперь рабочий может повысить производительность труда только за счет крупных изобретений или усовершенствований, не связанных с его повседневным трудом, а поэтому менее для него доступных. Кроме того, он знает, что результаты капиталистической рационализации прежде всего приведут к еще большей интенсификации труда, к увеличению безработицы. Здесь во всей силе сказывается антагонистическое противоречие между классами эксплуататоров и эксплуатируемых, при котором все, что хорошо для одного из этих классов, неизбежно плохо для другого. Техника реализует возможности, открытые наукой. Следовательно, технический прогресс есть результат деятельности ученых, техников, рабочих. Но ученые и техники империалистических стран - слуги капиталиста, который терпит и держит их только тогда, когда их деятельность приносит ему прибыль. Но, принося ему прибыль, они являются врагами рабочих, все их открытия и предложения, поскольку они полезны для капиталиста, вредны для рабочих. Рабочий как деятель технического прогресса исключается. Ему отводится узкая функция придатка конвейера.

Современная техника переросла возможности рационального ее использования в империалистических условиях. В лагере империализма возникает особая идеологическая линия отрицания техники. Отрицательные стороны капиталистических производственных отношений перекладываются на технику, которая "...оказала самое разрушительное влияние на жизнь первичных человеческих групп" (из статьи "Техника и общество" в журнале "Сайентифик мансли", США), сделала дальнейшее ее развитие "... бесперспективным для отношений между людьми" ("Американская социология" проф. Г. Одума), привела к тому, что "...человек теряет работу, ибо он становится ненужным" (Жак Дюбуэн, глава из книги "Французское движение борьбы за изобилие"), и "... к рождению стадной, иррациональной психологии, которая делает массы опасными" (М. Хайдеггер).

Итак, во всем виновата техника!

Но эта точка зрения на технику была опровергнута К. Марксом еще целое столетие назад. В письме к П. В. Анненкову в 1846 г. Маркс писал: "Машина так же мало является экономической категорией, как бык, который тащит плуг. Современное применение машин есть одно из отношений нашего современного экономического строя, но способ эксплуатации машин - это совсем не то, что сами машины"^*.

^* (К. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные произведения, т. II, Госполитиздат., 1955, стр. 426.)

Если "виновата" техника, то, очевидно, не меньшая доля подобной "вины" начала возлагаться и на науку. Если наука все больше и больше стала привлекаться как средство выколачивания сверхприбылей, то, с другой стороны, наука стала самым решительным образом ограничиваться. Это ограничение сказывается не только в финансовой поддержке тех научных исследований, которые сулят большие прибыли, но стало накладывать свой тлетворный отпечаток и на всю науку. Науке милостиво позволено констатировать, ноне объяснять. Эта антинаучная линия все более и более культивируется среди ученых капиталистического мира и становится знаменем ряда научных школ и направлений.