Оценка Декарта

Смелая и величественная концепция Декарта не могла не захватить современников. Декарт выдвинул программу объяснения всех явлений, начиная от космических и кончая поведением живых существ, из простых принципов механики. Его идеи о вихревом движении неоднократно, как мы будем иметь случай убедиться, воскресали в физических и космогонических теориях. Один из авторов современных космогонических теорий Джине рассказывает, что когда он выдвинул гипотезу строения Солнца и звёзд из мельчайших частиц - ядер, то думал, что его взгляд "совершенно нов, но впоследствии узнал, что ещё в 1644 г. Декарт догадывался, что Солнце и неподвижные звёзды созданы из материи, которая обладает столь бурным движением, что, наталкиваясь на другие тела, она дробится на бесконечно малые частицы". О впечатлении, произведённом идеями Декарта на ближайших преемников, можно судить по следующим высказываниям Фонтенеля и Ломоносова.

Фонтенель, секретарь парижской Академии наук, пишет в "Разговорах о множестве миров":

"Я представляю себе природу обширным зрелищем, вроде оперы. С вашего места в опере вы не видите театра, как он есть на самом деле; декорации и машины расположены так, чтобы произвести издали приятный эффект; колёса и противовесы, помощью которых производятся все движения, скрыты от вашего взора. Да вы вовсе и не заботитесь угадать, как всё это приводится в действие. И только, быть может, какой-нибудь машинист, притаившийся в партере, обеспокоится полётом, который покажется ему необыкновенным, и захочет непременно угадать, как полёт этот исполнен. Вы видите, что машинист этот похож на философа. Но относительно философов трудность увеличивается тем, что в машинах, какие природа представляет нашим глазам, верёвки совершенно скрыты и скрыты так, чтобы не скоро можно было догадаться, что производит движение во вселенной. Представьте себе в опере мудрецов: Пифагоров, Платонов, Аристотелей, имена которых ныне так громко звучат в наших ушах; положим, что они видят полёт Фаэтона, увлекаемого ветрами, не могут открыть верёвок и не знают расположения театра за кулисами. Один говорит: "Фаэтон увлекается некиим скрытым качеством". Другой: "Фаэтон состоит из известных чисел, которые заставляют его подниматься". Третий: "Фаэтон имеет известное влечение к верху театра; ему неловко, если он не там". Иной: "Фаэтон не устроен для летания, но он скорее полетит, чем потерпит пустоту в верху театра" - и сотни других фантазий. Наконец приходит Декарт и некоторые из новых и говорят:"Фаэтон поднимается,потому что его тянут верёвки и есть груз более, чем он, тяжёлый, который в то же время опускается". Таким образом, теперь не верят более, чтобы тело двигалось; если его не тянет что-либо, или, точнее, если его не толкает другое тело; не верят, чтобы оно поднималось или опускалось иначе, как вследствие действия противовеса или пружины; и тот, кто увидел бы природу, как она есть, увидел бы закулисную сторону театра".

Немного позже после того, как Фонтенель в Париже воздал хвалу философу, впервые заглянувшему за кулисы природы, Ломоносов в Петербурге писал:

"Славный и первый из новых философов Картезий осмелился Аристотелеву философию опровергнуть и учить по своему мнению и вымыслу. Мы кроме других его заслуг особенно за то благодарны, что тем учёных людей ободрил против Аристотеля, против себя самого и против прочих философов в правде спорить, и тем самым открыл дорогу к вольному философствованию и к вящему наук приращению".

Рис. 70. Титульный лист 'Начал философии'

Так оценивали ближайшие преемники дело Декарта, и, как видим, оценки их сходятся. Декарт заложил фундамент нового здания, открыл дорогу "к вящему наук приращению" (Ломоносов). Декарт поставил задачу объяснения мира из него самого и первый попытался построить механизм его. Если Бэкон ещё не был в состоянии дать новую систему, то Декарт такую систему дал. Декарт стал Аристотелем нового времени, стал знаменосцем новой философии.