Хороша наука физика

Все большую и большую долю своих творческих сил Игорь Васильевич посвящал термоядерным исследованиям. Он ставил задачи, участвовал в экспериментах. В печати тех лет регулярно появлялись его публикации, посвященные советским работам по управляемым термоядерным реакциям. Об изучении сотрудниками института импульсных разрядов с большими плазменными токами Игорь Васильевич рассказал еще в Харуэлле. В новых же своих выступлениях он знакомил советских читателей с работами по осуществлению стационарной термоядерной реакции в системах с иными изоляторами плазмы, так называемыми магнитными пробками (адиабатическими ловушками).

"В Институте атомной энергии,- писал Игорь Васильевич,- рассматривалось несколько способов получения горячей плазмы в адиабатических ловушках, в том числе и способ ее нагрева путем сжатия за счет нарастания магнитного поля и при помощи так называемого "магнитного поршня..."

Обещающим назвал Курчатов метод создания горячей плазмы с температурой до сотен миллионов градусов путем инжекции (впрыскивания) в ловушку ионов, предварительно ускоренных до нужных энергий.

Советскими учеными были созданы впервые описанные И. В. Курчатовым термоядерные установки "Альфа" и "Огра". Эти установки сейчас всемирно известны. В 1958 году, когда строилась "Огра" - самая крупная термоядерная установка в мире, ученые готовились ко второй Женевской конференции по мирному использованию атомной энергии. По графику строительства "Огра" не успевала к моменту открытия конференции. Американская печать подняла в то время шум, что США в Женеве возьмут реванш за отставание с запуском спутника от СССР и покажут модели готовых термоядерных установок.

Узнав об этом, Игорь Васильевич поехал на завод, где сооружалась "Огра", и сказал рабочим:

- Нам сделан вызов: американцы хотят взять реванш за спутники. Мы вышли в космос первыми, кое-кто в Америке раздражен этим и хочет показать, что они обошли нас в другой области - по управляемому термоядерному синтезу. Как, примем вызов?

И люди заверили: "Сделаем!"

Хорошо понимал душу людей Игорь Васильевич. "Огра" была построена в рекордно короткий срок - за 8 месяцев.

Его выступления в печати вызывали огромный интерес не только в нашей стране, но и за рубежом. Ведь такие установки, как "Огра", ни в какие прежние представления о лабораторном оборудовании не умещались.

Захваченный новыми идеями, Игорь Васильевич старался заглянуть подальше в будущее. В своих мечтах он уже видел термоядерный реактор. "Основной частью,- писал он в статье "Термоядерная энергия - основа будущей энергетики",- ядерного реактора будет совершенно герметичная камера, из которой надо до "зажигания" реакции откачать воздух, допуская давление остатков его не более десятимиллионных долей атмосферы. Плазма должна "висеть" внутри объема реактора, удерживаемая магнитным полем от соприкосновения со стенками".

Читая это описание, чувствуешь, будто перед мыс-ленным взором Игоря Васильевича стоял будущий термоядерный реактор. "На глаз,- продолжал Курчатов,- горячая зона, по-видимому, будет казаться лишь слабо светящейся, потому что поток энергии в основном состоит из ультрафиолетового и рентгеновского излучений".

И это переходило в конкретный деловой разговор об особенностях предполагаемой энергетической установки: "Существует наименьший размер, начиная с которого термоядерный реактор производит больше энергии, чем потребляет. Для реактора, работающего на смеси дейтерия с тритием, наименьший размер активной зоны, по-видимому, будет около одного метра. Реакторы, работающие на чистом дейтерии, будут больше. Чисто дейтериевые термоядерные реакторы, очевидно, окажутся пригодными только для стационарных электростанций большой мощности".

Очень заинтересовала Курчатова идея о прямом преобразовании энергии термоядерной реакции в электрическую, минуя нагрев пара и все, что связано с обычной схемой.

"Эта возможность,- объяснял смелый замысел Игорь Васильевич,- основывается на том, что в дейтериевой плазме больше 2/3 всей энергии выделяется в виде кинетической энергии заряженных частиц. Заряженные частицы удерживаются магнитным полем, и нетрудно видеть, что можно прямым путем преобразовать кинетическую энергию частиц в электрическую. Пульсирующий электрический ток можно, например, получить следующим образом. Представим себе, что плазма удерживается внешним магнитным полем, создаваемым током в обмотке, охватывающей термоядерный генератор. Увеличим немного это поле, и тогда плазма будет дополнительно сжата, а ее температура и плотность увеличатся. От этого термоядерная реакция пойдет быстрее и плазма нагреется еще больше. Плазма начнет расширяться, охлаждаясь и выталкивая магнитное поле из объема реактора. Магнитные силовые линии пересекут обмотку, генерируя в ней электрический ток. При определенном режиме работы энергия этого тока будет большей, чем энергия, затрачиваемая на сжатие плазмы".

Привлекательно выглядел прообраз будущего термоядерного реактора, совмещенного с электрогенератором. Укрощенная водородная бомба дает ток! Это ли не захватывающая перспектива! Игорь Васильевич посвящал ей большую часть своего времени.

Когда станут реальностью водородные источники энергии, люди добрым словом вспомнят тех, кто первым в мире провозгласил возможность зажжения искусственных солнц на Земле. И не только выдвинул идею, но и сделал первые шаги к ее осуществлению, научно предвидел возможные контуры термоядерных энергетических устройств.

Думая о новом направлении в энергетике, Игорь Васильевич не забывал о том, что уже крепко стояло на ногах. Под его наблюдением планировалась и расширялась сеть исследовательских реакторов в разных районах СССР. Курчатов побывал на многих атомных новостройках - в Ленинграде, Киеве, Ташкенте, Алма-Ате.

Находясь в Узбекистане, И. В. Курчатов ознакомился с работами Академии наук Узбекской ССР, провел совещание со специалистами промышленности, сельского хозяйства и медицины. Как опытный ученый-атомник, он сразу увидел необходимость производства на месте радиоактивных изотопов и каких именью.

- Короткоживущие изотопы с периодом полураспада в несколько десятков минут - вот что здесь нужно,- подытожил свои наблюдения Игорь Васильевич.- Они помогут лучше использовать фосфориты Кара-Тау и бороться с засолением почв. Да и в хлопководстве такие изотопы очень ценны. Короткоживущие изотопы не привезешь ниоткуда. Надо строить реактор.

С его помощью был заложен успешно действующий сейчас водо-водяной реактор. Игорь Васильевич был избран почетным членом Академии наук Узбекской ССР.

Из этой поездки Курчатов привез сувенир - подаренный ему восточный костюм - халат, пояс и тюбетейку. Нарядившись в него, он стал похож на восточного мудреца, чудом перенесенного из древности. С неповторимым юмором и воодушевлением он рассказывал о впечатлениях от поездки.

Новые научно-исследовательские базы ядерной физики получали свои главные направления, не дублируя существующие. В Тбилиси, например, строился реактор бассейнового типа. На нем Игорь Васильевич предусматривал изучение свойств веществ при очень низких температурах, действия ядерных излучений на процессы диффузии в монокристаллах металлов и сплавов и т. п. До

завершения строительства тбилисского реактора грузинские специалисты были определены Игорем Васильевичем на стажировку в Институт атомной энергии. Точно так же в институте готовились кадры и для реакторных центров в Ташкенте, Минске, Риге.

Постепенно накапливался опыт во всех центрах. И для обмена опытом Игорь Васильевич предложил провести совещание их представителей. Однако такое совещание удалось собрать только после его смерти...

Курчатов настойчиво боролся за развитие сотрудничества различных стран в благородном деле использования ядерной энергии для мирных целей. "Мы, советские ученые, неся добрую надежду людям,- звучал его голос,- обращаемся к ученым всего мира с призывом направить и объединить усилия для того, чтобы в кратчайший срок осуществить управляемую термоядерную реакцию и превратить энергию синтеза ядер водорода из орудия разрушения в могучий живительный источник энергии, несущий благосостояние и радость всем людям на Земле".

Игорь Васильевич был инициатором создания крупнейшего в мире научного центра - Объединенного института ядерных исследований в Дубне. Не случайно главная улица Дубны носит его имя. Каждый, кто идет по ней, невольно думает о необъятных заслугах Игоря Васильевича, не пожалевшего сил и времени для создания такого центра исследований. Позаботился о его рождении, помог укрепиться институту-новичку, и сейчас труды с маркой ОИЯИ широко известны во всем мире.

В живописнейшей местности на берегу Волги созданы все условия для научного творчества. В лабораториях, размещенных в отличных зданиях, установлены уникальные ускорители и другое оборудование, позволяющее вести эксперименты на самом переднем крае атомной науки. Когда ходишь по этим лабораториям, вспоминаются комнаты И. В. Курчатова в ЛФТИ и Радиевом институте. Ведь тропинка начиналась оттуда, постепенно она становилась столбовой дорогой современной ядерной физики. Работают в Дубне и последователи духа и традиций ленинградского периода деятельности Курчатова. Крупные лаборатории возглавляют здесь Г. Н. Флеров, а также М. Г. Мещеряков и В. П. Джелепов, строившие циклотрон Радиевого института.

С 1955 года началось создание атомных центров в братских странах. На XX съезде КПСС И. В. Курчатов отмечал, что по атомным реакторам ведутся работы совместно с учеными и инженерами социалистических стран, которые с участием Советского Союза создают у себя атомные реакторы для научных целей и намечают строительство атомных электростанций, и что эта работа будет расширяться и углубляться и, несомненно, приведет к выдающимся результатам.

Прошло два года, и реакторы различных типов вошли в строй в Румынии, Чехословакии, ГДР, Польше, Венгрии, Болгарии. Как и предвидел Игорь Васильевич, собственные кадры, выращенные в этих странах с помощью Советского Союза, успешно вели исследования на реакторах.

В дальнейшем Игорь Васильевич принял живейшее участие в подготовке совещания представителей атомной науки социалистических стран.

В ноябре 1957 года в самый разгар кипучей деятельности Игорь Васильевич снова заболел. Врачи поставили диагноз: инсульт. Целый месяц провел он в постели, В доме Курчатова был учрежден постоянный медицинский пост.

Вопреки запрету врачей Игорь Васильевич старался дышать воздухом лабораторий руководимого им института. По его настоянию ему установили телефон, и он связывался с интересующими его лабораториями, чтобы быть в курсе важнейших исследований.

- Новости из лабораторий мне - лучшее лекарство,- говорил он, побеседовав с кем-нибудь из сотрудников. Если узнавал, что достигнут успех, ободрялся, с облегчением откидывал голову на подушку.

Когда состояние больного ухудшалось, врач становился неумолим:

- Вам нельзя разговаривать о делах, вы расстраиваетесь. Иначе мы уберем телефон.

- Ах так,- раздавался возмущенный голос Курчатова,- тогда лучше заколотите меня в ящик!

- Ну хоть бы административной работы не вел,- говорил расстроенный врач Марине Дмитриевне, исхудавшей, опечаленной.

В ответ она только пожимала плечами:

- Как тут разделить?

Жажда жизни, могучий дух Курчатова в немалой степени способствовали перелому в его состоянии к лучшему. Чуть болезнь отпускала его, он уже шутил над ней. Отвечал по телефону: "Дважды кондратированный слушает..." Придумал даже название новой установки - Доу-три. Это означало, что у него уже было два удара и он должен успеть ее закончить до третьего. Когда стал подниматься, все чаще приглашал друзей. Они старались отвлечь Игоря Васильевича от повседневных научных и организационных забот. Но по его инициативе любой разговор неизменно переходил на темы, связанные с работой.

...Наступила зима, выпал снег. Игоря Васильевича, окруженного сотрудниками, можно было уже видеть за столиком в саду, в меховой шапке, шубе, валенках. Шли импровизированные совещания по термоядерным, просто ядерным и иным делам. Когда такие "выносные" совещания заканчивались, тот или иной участник, греясь в доме, говорил Марине Дмитриевне:

- Замерз совсем в своих полуботинках.

- А вы бы сказали об этом Игорю Васильевичу.

- Да вы посмотрите, как он увлечен этим вопросом, разве можно было прерывать? Лучше мы потерпим...

В совещаниях на скамейке перед домом много раз участвовал заместитель Курчатова - И. Н. Головин. Однажды обсуждали проект нового реактора. В конце разговора Игорь Васильевич неожиданно сказал: "Хороша наука физика, только жизнь коротка..."

31 марта 1958 года Курчатов с неразлучным помощником Д. С. Переверзевым отправился на сессию Верховного Совета СССР. Никто бы из незнавших о его болезни и не подумал, что он недавно лежал пластом, так юношески бодро, энергично звучала его речь, особенно последние слова: "Наш народ, руководимый Коммунистической партией, воспитанный на коммунистических идеях ленинизма, был и будет верным борцом за мир, будет верным борцом за то, чтобы все достижения науки и техники были направлены на благо человека".

Здравица: "За Родину, за наш народ и нашу партию, за мир на Земле!" была произнесена под громовые аплодисменты всего зала.

И все же, несмотря на бодрость, желание не поддаваться болезни, врачи нет-нет да и заставляли Игоря Васильевича побыть дома, полежать.

Дом Курчатова немало расскажет о своем хозяине, о его характере, склонностях, привычках. Первое, что можно заметить,- это простота, строгость и скромность обстановки. Ничего лишнего.

Вот кабинет, где любил заниматься Игорь Васильевич, рядом библиотека, здесь же биллиард, шведская стенка. Каждое утро Игорь Васильевич, когда был здоров и даже после болезни, начинал с зарядки. А случалось и так. Часа в четыре утра придет с работы усталый. Предлагает Марине Дмитриевне:

- Сгоняем партию в пинг-понг.

Упруго щелкает шарик. Повеселевший Игорь Васильевич удовлетворенно охает при ударе. В нем просыпается присущий ему азарт, и в библиотеке кипит настоящая спортивная битва.

- Ну, кажется, разрядился,- говорит, наконец, Игорь Васильевич. Складывает ракетки и отправляется спать.

Здесь же, в библиотеке, и сейчас, когда Курчатова нет среди нас, хранятся и его личные вещи и документы. Вот удостоверение лауреата Ленинской премии. Он удостоился ее в год учреждения этой премии. Рядом четыре удостоверения лауреата Государственной премии, значок депутата Верховного Совета СССР. Избирался он по Свердловскому-Ленинскому избирательному округу. К своим депутатским обязанностям относился с величайшей добросовестностью. Часто ездил в Свердловск по депутатским делам, не оставлял без внимания ни одного сигнала.

Страстные выступления И. В. Курчатова в защиту мира, его выдающийся вклад в развитие мирного атома, заслуги в налаживании взаимопонимания и сотрудничества ученых разных стран были отмечены в 1959 году присуждением ему серебряной медали: "Борцу за мир. 1949-1959 гг.".

Тут же лежит медаль "За доблестный труд в Великой Отечественной войне", значок "За поход в Англию". И бессменные часы "Победа". По ним он следил и за началом управляемой реакции, и за приближающимся ядерным взрывом. А вот любимый карандаш, расческа. Все очень просто, невзыскательно, только для дела, без малейшего намека на внешний эффект.

Среди подарков, преподнесенных Игорю Васильевичу, кортик, врученный ему друзьями-моряками. Они же подарили ему золотой портсигар.

Среди писем сохранилась открытка, присланная жене из Туапсе в первый год войны. Она датирована 23 ноября 1941 года. В ней ярко раскрыты его чувства к морю: "Пишу тебе из кубрика небольшой рыбачьей шхуны, принадлежащей нашей системе. Вчера мы приехали сюда и здесь же сегодня ночевали. Мне все это очень по душе. Маленькое помещение (примерно 2 на 2,5 метра); ночью тишина, шхуна покачивается, болтает, а утром мой компаньон, пока я спал, затопил буржуйку; я проснулся - а по стенам прыгают блики и пятна, издревле близкие человеку.

В Туапсе пришел на корабле, качало, но я оказывается так и остался к этому невосприимчивым и, наоборот, прихожу всегда в хорошее расположение духа. Вообще все больше и больше тянет к морю. Вряд ли после войны вернусь к жизни большого города и кабинетной обстановке. "Бродяжничество" всегда было мне мило - думаю работать на флоте".

В момент сильного обострения болезни в ноябре 1957 года он жестом подозвал Марину Дмитриевну и тихо попросил:

- Эх, тельняшку бы мне. Надел бы ее с большим удовольствием.

Его близкие и прежде всего Марина Дмитриевна добыли несколько тельняшек. Когда их принесли, Игорь Васильевич попросил одну из них немедленно надеть на него. И тогда он успокоенно погладил ладонью полосатую грубоватую материю. О чем он думал в те минуты? О днях обороны Севастополя или о том, как в детстве вместе с отцом нырял в набегавшую волну, о морском походе в Англию или о путешествии с Мариной Дмитриевной на теплоходе "Нахимов"? Во всяком случае в тельняшке он чувствовал себя ближе к любимой стихии, к ее крепким, смелым людям...

Порадовал Игоря Васильевича и подарок женсовета одной из воинских частей - гербарий. В этой части хорошо знали любовь Курчатова к природе.

Стоит в доме подарок, о котором хочется сказать особо,- гигантская бритва приподнесена ему другом, его заместителем А. П. Александровым. Вот какова история ее появления.

Игорь Васильевич любил подшутить над друзьями, товарищами по работе. Как-то возвращался он с полигона с Д. С. Переверзевым, человеком хоть и молодым, но уже облысевшим. Это обстоятельство часто служило темой для шуток. На одной из остановок Курчатов побывал в городе и серьезно предложил помощнику:

- Видел отличный парик, вот бы тебе.

- Своему заму лучше бы купили, он меня далеко обставил,- парировал Д. С. Переверзев.

- Это идея! У него дата подходящая приближается. Мне некогда по магазинам ходить, так ты выбери не парик, а паричище с пробором посередине и с завитками по бокам.

Академик Александров в это время вернулся из отпуска и должен был ехать на один из заводов. Игорь Васильевич, договорившись по всем делам, попросил его:

- Тебе в дорогу надо взять коробочку, в ней подарок и письмо директору завода. Как приедешь туда, соберетесь у директора на совещание, ты ему вручи и скажи, Курчатов передал. Да смотри же, коробочку не раздави!

- Все будет сделано в лучшем виде! - заверил Анатолий Петрович, и они расстались.

В связи с прибытием Александрова в кабинете директора завода собрались руководящие работники. Александров торжественно вручил директору коробку с подарком от Курчатова. Тот открыл ее, прочел письмо, чему-то усмехнулся и, обращаясь к Анатолию Петровичу, проговорил:

- Мы и не знали, что у вас сегодня день рождения. Спасибо Курчатову - напомнил. От души поздравляем.

Анатолий Петрович смущенно благодарил за внимание.

- И подарочек-то от Курчатова предназначается вам,- продолжал директор.- Носите, будьте красивым,- и вручил при всеобщем одобрении пышный парик.

Анатолий Петрович, тоже большой шутник, тут же надел парик и стал похож не то на Вольтера, не то на Баха. Так в парике и поехал на квартиру, за которой присматривала старушка, знавшая его много лет.

- Господи, что делается! - встретила она Анатолия Петровича.- За отпуск никак волосы отросли!

В ответ на такой необычный подарок Игорь Васильевич получил гигантскую бритву, огромные стакан и помазок с пожеланием сбрить наконец бороду, которая обычным бритвам уже не под силу.

Есть в доме Курчатова зеленый уголок - крытая терраса. Здесь круглый год - цветы. В галерее он любил отдыхать, заниматься, читать. Кстати, о чтении. Читал он, по воспоминаниям близких, очень много и очень быстро, Любимыми писателями, книги которых постоянно находились на тумбочке и во время болезни, были Джером Джером, Марк Твен, Ярослав Гашек, Илья Ильф и Евгений Петров. Последней книгой, которую он прочел, была первая часть романа К. Симонова "Живые и мертвые". Очень взволновала Игоря Васильевича эта книга, видимо, воскресли в нем воспоминания о трудностях начала войны, о тяжелых утратах.

Скромно и просто жил основатель нашей атомной науки, меньше всего он думал о себе, все силы отдавал на благо Родины, росту ее могущества.

Когда я увидел в его доме телевизор "Рекорд", спросил Марину Дмитриевну, почему они остановились на этой модели. Она ответила так: "Игорь Васильевич не одобрял увлечения дорогими вещами. Если я ему предлагала что-то купить, он говорил: "Мне не нужно, если тебе нужно - покупай". Но я настолько берегла его, что не хотела ничем обеспокоить, вызвать его неудовольствие".

Свои премии Игорь Васильевич отдавал на строительство детских садов и школ. Гонорары не получал. Мне довелось готовить беседу с Курчатовым для "Красной звезды" о его поездке в Англию. После опубликования я сообщил ему о гонораре. Игорь Васильевич категорически отказался: "Гонораров не берем!" Деньги с его одобрения были перечислены в детский дом.

На своей даче в Мисхоре Игорь Васильевич за десять лет отдыхал только один раз. С Мариной Дмитриевной и Дмитрием Семеновичем Переверзевым он с удовольствием ездил в крымские санатории.

Отдыхавший в Крыму вместе с Курчатовым Л. М. Неменов вспоминает:

"В 1958 году после тяжелой болезни Игорь Васильевич отдыхал под наблюдением врачей. Он внимательно выслушивал их советы и со стороны казалось, что это - примерный пациент. Но в конечном счете он все делал по-своему. Курчатов переживал то, что теперь почти все его желания ограничивались состоянием здоровья, но тщательно скрывал это от окружающих. По-прежнему ему не сиделось на месте. Вдруг сорвался и отправился в Сочи повидаться с товарищем по работе. Потом, увидев новый большой теплоход, прошедший по направлению к Ялте, загорелся желанием взглянуть на него. Успокоился лишь тогда, когда в Ялтинском порту осмотрел новинку от трюма до капитанского мостика.

Отдых пошел на пользу. Курчатов посвежел, к нему вернулась жизнерадостность, и временами даже не верилось, что он тяжело болен.

У него была постоянная жажда новых впечатлений и ощущений. Ею он заражал окружающих. Но проходили две-три недели отдыха, и он становился задумчивым и даже рассеянным, терял интерес к морю и горам. Учащались его телефонные звонки в Москву, в институт".

Когда Курчатов возвращался в Москву, даже если отпуск еще продолжался, его дом превращался в рабочий кабинет, где допоздна засиживались люди, решая вопросы, связанные с развитием атомной науки. Сюда приезжали посланцы разных городов, шли к тяжелобольному человеку, и он принимал, наставлял, помогал "двинуть вперед" дело, заботившее их.

Начиная с первых дней революции он был глубоко партийным человеком, настоящим большевиком, хотя вступил в партию в зрелом возрасте. Вспомните его письмо из Севастополя:

"Придут счастливые дни для нашей Родины, а значит, и для нас". Свое счастье он видел в счастье народа. В работе и в быту Курчатов был принципиален, его позиция всегда четко и ясно определялась им. Он был непримирим ко всему, что носило в себе хотя бы малейшие черты обывательщины, мещанства, стяжательства.

Еще во время войны в процессе создания института был случай, когда у одного из работников проявилось стремление обеспечить себя в ущерб работе. Игорь Васильевич собрал научных сотрудников и хозяйственников. Надолго им запомнилась его страстная речь.

- Нам партия, народ, бойцы, проливающие кровь на фронте, доверили великое дело. Разве мы можем разменивать его на свои маленькие потребности? Нельзя тратить свои силы, свои знания на пустяки. Это, если ходите, преступление перед страной в ее трудный час...

Работник, склонный к приобретательству, был немедленно уволен из института.

Это не значит, конечно, что Игорь Васильевич не заботился о быте, устройстве своих сотрудников. Напротив, он делал все, чтобы люди имели наилучшие условия для плодотворной работы. В самых напряженных трудах и заботах он никогда не терял из виду человека.

О бережном отношении к людям говорит случай, о котором вспомнил Н. А. Власов: строился в Мелекессе атомный НИИ. "Очень нужен был там одно время наш сотрудник Воробьев. Игорь Васильевич мучился: может ли тот поехать? Воробьева об этом не спросишь - в командировке на объекте. Тогда он отправился к нему домой, объявил его жене и теще, что пришел пить чай, и незаметно выяснил, что они совсем не против переезда. К возвращению Воробьева из командировки приказ уже висел..."

"Ему не были чужды любые интересы людей, с которыми он сталкивался,- вспоминает академик И. К. Кикоин.- Он тратил много сил и энергии на помощь людям, чтобы либо вызволить их из случайной беды, либо помочь в работе и даже в устройстве их быта и семейной жизни, позаботиться о поощрении, награждении за успехи в работе. Особую заботу он проявил во всех случаях, угрожавших здоровью сотрудников института".

Если кто заболевал, он обязательно навещал больного, помогал добыть лекарство. "Внимательность к людям, человечность и доброта Игоря Васильевича известны каждому, кто хоть сколько-нибудь был с ним знаком,- писал в своих воспоминаниях К. И. Щелкин.- Когда я лежал в больнице, однажды вечером ко мне совершенно неожиданно приехал Игорь Васильевич. Сам тяжело больной, занятый множеством дел, он находил время - это почти всегда было за счет отдыха - навестить заболевшего товарища".

В гостиной дома Курчатова стоит рояль, напоминая о большой любви Игоря Васильевича к музыке. Самым близким его сердцу композитором был Рахманинов. Он, вспоминала Марина Дмитриевна, иногда в неурочное время забегал домой:

- Сейчас Рахманинова будут передавать по радио. Послушаем.

Пятнадцать-двадцать минут послушает, скажет с сожалением:

- Времени нет. Какая прекрасная музыка! И опять отправляется на работу...

Бывало и так: участники созванного им совещания -

по его предложению вечером все вместе шли в Большой театр.

Замечательной чертой Курчатова-человека была его исключительная выдержка, умение владеть собой, сохранять ровное расположение духа. Марина Дмитриевна не припомнила случая, чтобы он принес домой дурное настроение. И это не только дома - на работе та же картина.

Такт и внимательность ничуть не противоречили его чрезвычайной требовательности, пунктуальности, умению "озадачить" людей самым серьезным образом и спросить по всей строгости. Но все ровным тоном, с улыбкой, с шуткой, без дергания, взвинченности - без всего того, что иные руководители считают непременным показателем требовательности.

В главном здании института находился рабочий кабинет Игоря Васильевича. Большая светлая комната, обстановка простая и удобная. Над письменным столом портрет улыбающегося Ильича - увеличенная репродукция сделана с любимого Игорем Васильевичем портрета вождя, исполненного замечательным художником Н. А. Андреевым. Из окон кабинета открывается зеленая, цветущая территория института с серыми полосками дорожек и светлыми зданиями лабораторий.

На столе - книга, в которую Курчатов ежедневно заносил то, что предстояло сделать. Количество записей, несмотря на ослабление здоровья после двух инсультов, не только не уменьшилось, но и увеличилось. Возле каждой - неизменная отметка о выполнении.

Все, кто работал с Игорем Васильевичем, отмечают его способность быстро постигать суть дела и без колебаний принимать решения. Это позволяло ему успевать сделать очень много. Он не допускал ожиданий в приемной. В назначенное время можно было прямо входить в кабинет. Разобравшись в вопросе, Игорь Васильевич добродушно, но категорически говорил свое знаменитое: "Ну, отдыхай". Значит, разговор окончен, хочешь не хочешь - уходи.