Вопросы теории познания

Таковы основные проблемы физики XVIII в. Они являются естественным продолжением развития физики XVII в. Но в то время как естествознание XVII в. носит все черты переворота в мышлении, мировоззрении, естествознание XVIII в. носит черты эпигонства, узкого эмпиризма, оскудения теоретического мышления. Только гениальному Ломоносову удалось преодолеть эту ограниченность и в удручающем монотонном потоке "курьёзов" найти материал для грандиозных обобщений и теоретических построений. Было бы, однако, неправильно думать, что в XVIII в. в области собственно теоретического мышления наступил застой. Наоборот, предреволюционный период характеризуется идеологической подготовкой революции французскими материалистами и постановкой таких боевых проблем, как теория познания, взаимоотношение духа и материи, а в собственно натурфилософии - взаимоотношение силы и материи или также материи и движения.

Эти боевые вопросы философии были чётко сформулированы и не только сформулированы, но и были предприняты попытки их решения. В связи с этим отчётливо обозначилось размежевание философов на два основных лагеря - идеалистов и материалистов. Уже в "Письмах к немецкой принцессе" Эйлера мы находим констатацию этого факта. Правда, сам Эйлер, восставая как естествоиспытатель против идеализма, не решился в силу своей классовой ограниченности безоговорочно примкнуть к материалистическому лагерю и занимает позицию "золотой середины", но во всяком случае свидетельство Эйлера об идейном размежевании чрезвычайно показательно. Переворот в науке сделал крайне необходимым анализ основных гносеологических вопросов, в частности вопроса об источниках познания и о надёжности знаний, получаемых из этих источников.

Два противоположных друг другу мнения об источниках познания возникли в рассматриваемую эпоху. Сенсуалистическая линия, идущая от Локка, утверждала, что источником познания являются чувства. Познание не есть процесс развития врождённых идей, а процесс развития чувственных восприятий. В разуме нет ничего, что не было бы дано в чувствах. Сам Локк занимал компромиссную, половинчатую позицию; разделяя опыт на объективный и субъективный, а качества вещей - на первичные и вторичные, стремился узаконить религиозные представления.

Эта непоследовательность позиции Локка дала возможность Беркли развить сенсуализм до крайних идеалистических выводов. Беркли прямо утверждал, что самое существование вещей определяется их восприятием, что, следовательно, за ощущениями, переживаниями человеческого "Я" не лежит никакой объективной действительности. Материя исчезает, остаются одни ощущения. Беркли не скрывает направленности своей теории познания, его позиция - позиция воинствующего идеализма. Он хочет уничтожить основную опору материализма, объективную реальность, материю, прибегая к богу как основному источнику всего сущего, в том числе и наших переживаний.

Более тонкой является точка зрения Юма. Юм считает, что ни вопрос о существовании материи, ни вопрос о существовании бога не могут быть решены в рамках опытного познания, а потому и не должны ставиться. Единственным объектом познания являются наши ощущения. Таким образом, Юм по существу примыкает к Беркли. Однако Беркли "откровенно рассуждал, простовато рассуждал"^*, а Юм более тонко "устранял" основной гносеологический вопрос об объективной реальности. В связи с этим позиция Юма оказалась более вредной для развития науки, пустила более глубокие корни в науке, особенно в математике. Юм формулирует цель научного познания, как упорядочение опыта, группировку, сочетание переживаний. По Юму, "суждения могут быть открыты путём одной только деятельности мышления, без отношения к тому, что существует где бы то ни было во вселенной".

^* (Ленин, Соч., т. XIV, изд. 4, стр. 16.)

Точка зрения субъективного идеализма, так отчётливо выявившаяся в XVIII в., была своеобразным продуктом новой опытной науки. Вновь подтвердилось гениальное указание Ленина, что идеализм имеет свои гносеологические корни. Но этот "пустоцвет", выросший на могучем дереве живого объективного человеческого познания, своим появлением подтачивал корни этого дерева, мешал развитию науки, подрывал веру в силу науки. Поэтому передовая научная мысль того времени не могла не реагировать на выступления субъективных идеалистов.

Субъективные идеалисты полагали, что первичным является сознание, дух. Понятие о материи, существующей в пространстве и времени, является вторичным, образующимся, как полагал Юм, в результате "привычки" ассоциировать разрозненные группы ощущений. Логическим следствием такого хода мыслей должен быть солипсизм, и Эйлер правильно указывал, что "правильнее сиих философов было бы назвать эгоистами"^*. Возражая субъективным идеалистам, утверждающим, что нет никакого способа обнаружить за нашими ощущениями объективную их причину, Эйлер писал: "пёс, который, увидя меня, лает, совершенно уверен в бытии моём, ибо моё присутствие рождает в нём обо мне понятие. Посему пса сего нельзя назвать идеалистом". Эйлер указывает, что "привычка", столь не нравящаяся субъективным идеалистам, связывать переживания с внешним раздражителем, свойственна не только сознательному человеку, но и младенцу, и самым неразумным тварям, "по сему не может быть, чтобы сие было предубеждение". В другом месте Эйлер остроумно замечает, что если бы крепостной крестьянин разуверился в объективном существовании помещика, то палка господина быстро бы направила его на надлежащий путь.

^* (Эйлер, Письма о разных физических и философических материях, пер. Румовского.)

Солипсизм - это крайнее выражение субъективного идеализма. Более умеренные (и более непоследовательные) идеалисты допускают существование внешнего мира. Но они считают, что наши чувства не могут доставить нам достоверные знания об этом мире. Чувства - это не окна во внешний мир, а, наоборот, перегородки, отделяющие нас от этого мира. Такова, например, точка зрения Канта о существовании "вещей в себе", не доступных нашему познанию. Одним из аргументов сторонников недостоверности чувственного познания является аргумент об обмане чувств. Эйлер возражал, указывая, что сами чувственные обманы вскрываются нашими же чувствами, что мы имеем возможность контролировать наши впечатления, что существуют способы отличать истинное от не истинного. Так Эйлер как представитель передовой науки того времени боролся с субъективным идеализмом.

Но мы уже указывали выше, что позиция самого Эйлера не была последовательно материалистической^*. Наиболее передовую для того времени точку зрения в теории познания защищали французские материалисты. Эйлер, например, не мог признать материальный характер мышления. Эйлер был дуалистом и считал важнейшей задачей теории познания установление соответствия между духом и материей, установление локализации души в теле, установление связи души и тела. Французские материалисты считали мышление атрибутом материи. Жизнь - материальный продукт, возникающий в результате определённого развития, воздействия суммы тепла и движения. Понятно, что наши ощущения способны давать сведения о законах материального мира. "Мы,- говорит Дидро,- инструменты, одарённые способностью ощущать и памятью. Наши чувства - клавиши, по которым ударяет окружающая нас природа и которые часто сами по себе ударяют".

^* (Более того, Эйлер очень часто пропагандирует реакционно-поповские идеи. Даже Фридрих II говорил, что от Эйлера чересчур пахнет попом. Тем интереснее факт борьбы Эйлера против идеализма, свидетельствующий о стихийном материализме естествоиспытателей.)

Субъективный идеализм Беркли и подобных ему философов - это тот момент в истории мысли, когда нашлось "сумасшедшее фортепиано", возомнившее, что оно одно существует на свете.

Разумеется, передовая точка зрения французских материалистов была передовой для того времени. Материализм французских просветителей был ограниченным, механистическим. Научный материал того времени не позволил им делать более глубоких выводов и обобщений. На новом этапе развития науки последовательную материалистическую точку зрения в теории познания защищал Ленин в своём бессмертном произведении "Материализм и эмпириокритицизм", в котором он вернулся к спору, возникшему ещё в XVIII в.