Возвращение в Кембридж

После первой мировой войны жизнь Кембриджского университета казалась такой же, как и раньше. Лаборатория Кавендиша осталась одной из университетских твердынь, и старый Томсон, как и прежде, искусно дирижировал армией приборов или часами размышлял в своем кабинете. Начинающие исследователи были полны решимости сделать новые открытия для блага науки.

В 1919 г. Джозефу Томсону исполнилось 70 лет. Он вышел в отставку, но продолжал работать в лаборатории. На освободившуюся должность директора лаборатории совет Кембриджского университета пригласил Резерфорда.

И вот Резерфорд вновь в этих знакомых комнатах, где на массивных столах раставлены приборы, сверкающие стеклом и медью. Когда-то он, воспитанник Кентерберийского колледжа, испытал здесь первую ни с чем. не сравнимую радость проникновения в науку. Теперь Резерфорд вернулся сюда ученым со всемирной известностью, одним из самых знаменитых лидеров новой физики. И снова соседство с Томсоном, с которым у него никогда не прерывалась дружба.

В конце двадцатых годов Резерфорд познакомил академика А. Ф. Иоффе, приехавшего в Кембридж, со своим знаменитым предшественником. "Томсон,- писал в своих воспоминаниях А. Ф. Иоффе,- в то время был уже очень стар, но продолжал еще работать и руководить научными работами. Однако он был скорее реликвией, напоминавшей великие достижения эпохи открытия электронов. Его модель атомов из электронов, вкрапленных в размытое положительное ядро, не могла выдержать сравнения с концентрированным положительным зарядом ядра Резерфорда, вокруг которого (ядра, а не Резерфорда) вращались электроны. Электронная физика эпохи Томсона перешла в Кембридже, да и во всем мире, в ядерную физику Резерфорда...".

Возвращение Резерфорда в Кавендишскую лабораторию в качестве ее директора совпадает с бурным развитием теоретических исследований в области ядерной физики, начатых Нильсом Бором. Быстро завоевывает свою славу и теория относительности Эйнштейна: растет число ее приверженцев среди крупных ученых.

Что же еще скажет Резерфорд об атоме? В какую область будет направлено его необычайное искусство экспериментатора? Какие новые подробности структуры атома и внутриатомных явлений осветит ученый?

Никто еще не знает, что близок час осуществления самого величайшего эксперимента ядерной физики из всех проведенных в первой четверти XX века. Именно этот эксперимент делает 1919 год одним из самых знаменательных в жизни Резерфорда и в развитии ядерной физики. Ученый путем бомбардировки альфа-частицами азота превратил его в кислород и водород, т. е. он сделал то, о чем мечтали алхимики. Один элемент был превращен в другой.

Этот опыт, задуманный Резерфордом еще в Манчестере, завершился в Кавендишской лаборатории блестящим успехом. Вот его краткая история.

При исследовании альфа-частиц в спинтарископе, а позже в камере Вильсона физики наблюдали появление загадочных частиц с гораздо более длинным следом, чем следы обычных альфа-частиц.

Прибор, с помощью которого Резерфорд открыл ядерные реакции

Резерфорд проявил к этому явлению особый интерес. Он решил проанализировать причину резкого удлинения пробега некоторых частиц. Для этого ученый построил довольно простой прибор, с помощью которого можно было бомбардировать альфа-частицами "мишени", представляющие собой различные газы.

Латунная трубка 6 длиной около 20 сантиметров с боковыми кранами наполнялась газом ("мишенью"). Внутри трубки помещался радиоактивный излучатель в виде активированного диска 7, испускающего альфа-частицы большой энергии. Диск укреплялся на стойке, передвигающейся по рельсу 4.

Один конец трубки закрывался матовой стеклянной пластинкой 5, а другой - латунной пластинкой 2, прикрепленной воском. В латунной пластинке - маленькое прямоугольное отверстие. Оно закрывалось тонкой серебряной пластинкой 3, задерживающей альфа-частицы так же, как слой воздуха примерно в 5 сантиметров. Против отверстия прикреплялся люминесцирующий экран из цинковой обманки.

В зазор между серебряной пластинкой и экраном можно было вставлять металлические пластинки, дополнительно поглощающие альфа-частицы на их пути к экрану.

Для наблюдения сцинтилляций применялся микроскоп 1.

Когда Резерфорд наполнил трубку азотом, то в поле зрения появились частицы с очень длинным пробегом. Исследователь заключил, что при столкновении альфа-частиц с ядрами атомов азота некоторые ядра разрушаются, испуская при этом ядра водорода - протоны, а затем образуются ядра кислорода.

Приведем слова самого Резерфорда: "Проделывая этот опыт, я в 1919 г. получил экспериментальные доказательства того, что небольшое число атомов азота при бомбардировке распалось, испустив быстрые протоны (водородные ядра). В свете позднейших исследований общий механизм этого превращения вполне ясен. Время от времени альфа-частицы действительно проникают в ядро азота, образуя на одно мгновение новое ядро типа ядра фтора с массой 18 и зарядом 9. Это ядро, которое в природе не существует, чрезвычайно неустойчиво и сразу же распадается, выбрасывая протон и превращаясь в устойчивое ядро кислорода с массой 17. Стадии этого процесса превращения показаны ниже в виде соотношения, напоминающего химическое уравнение. Левая часть уравнения содержит вступающие в реакцию элементы, а правая часть - конечные продукты превращения... Как видно из уравнения, общий заряд ядер при превращении сохраняется также, как и их масса, если только учесть эквивалентность массы и энергии. С этой целью в правую часть уравнения вводится символ Е, обозначающий массу, эквивалентную сумме кинетических энергий протона и ядра кислорода за вычетом первоначальной энергии альфа-частицы:

Превращения происходят в ничтожных масштабах, ибо всего одна альфа-частица из 50 тысяч приближается к ядру достаточно близко, чтобы быть им захваченной. Фотографируя следы нескольких сотен тысяч альфа-частиц в наполненной азотом камере Вильсона, Блеккет установил несколько удачных случаев превращений ядер азота".

Таким образом, азот N¹⁴ - был первым элементом, который в результате ядерной реакции, вызванной бомбардировкой альфа-частицами, Резерфорд превратил в кислород и водород. На каждый миллион альфа-частиц было зарегистрировано 20 превращений.

Резерфорду удалось вызвать ядерные реакции в 17 легких элементах, в том числе в боре, фторе, натрии, алюминии, литии, фосфоре. Он также пытался с помощью потока альфа-частиц вызвать ядерные реакции в некоторых тяжелых элементах, расположенных в конце периодической системы. Однако с увеличением атомного номера элемента количество ядерных превращений уменьшилось, а при облучении альфа-частицами элементов тяжелее аргона (атомный номер 18) исследователь уже не наблюдал ни одного протона.

Открытие ядерных реакций, создание планетарной модели атома и многолетние исследования радиоактивного распада привели Резерфорда на вершину научного Олимпа, и в двадцатых годах трудно было, пожалуй, найти физика-экспериментатора, пользовавшегося такой славой и авторитетом в мировой науке. Резерфорд был почетным членом многих иностранных академий и институтов.

В декабре 1924 г. Резерфорд был единогласно избран почетным членом Академии наук СССР. В связи с этим избранием ученый писал:

"Апрель 4, 1925. Непременному секретарю Академии наук. Россия.

Сэр, имею честь подтвердить получение Вашего письма с извещением, что Российская академия наук избрала меня своим почетным членом.

Вслед за моим избранием в члены-корреспонденты в 1922 г. я весьма польщен Вашим предложением включить меня в число почетных членов Вашей знаменитой корпорации и с большим удовольствием принимаю это избрание. Позволяю себе высказать надежду, что, несмотря на все потрясения, связанные с войной, Ваша корпорация будет по-прежнему процветать и оказывать даже еще большее влияние на успехи науки, чем в прошлом.

Примите уверения в моей искренней преданности

Э. Резерфорд."

Резерфорд очень интересовался развитием советской науки, восхищался ее успехами и высоко ценил советских ученых. К сожалению, он ни разу не смог посетить нашу страну.

Продолжая свои исследования, Резерфорд правильно предположил, что альфа-частицы представляют собой недостаточно мощные снаряды для проникновения в ядра из-за их сравнительно малой энергии. Он решил повысить энергию частиц, используя высоковольтные электрические установки. В 1920 г. под руководством Резерфорда в Кавендишской лаборатории начались работы по созданию таких установок, с помощью которых Резерфорд рассчитывал получить интенсивные пучки протонов и электронов с большой энергией.

В 1932 г. Кокрофт и Уолтон в Кавендишской лаборатории впервые осуществили ядерную реакцию, бомбардируя литиевую мишень протонами, разогнанными в высоковольтной установке до энергии 600 тысяч электрон-вольт. При встрече такого протона с ядром лития происходит ядерная реакция с образованием двух ядер гелия:

Джон Кокрофт, впоследствии организовавший крупнейший в Англии научно-исследовательский центр по ядерной физике, рассказывал об этой кажущейся теперь примитивной установке. Она состояла из двух колонок в виде стеклянных цилиндров от насоса, скрепленных между собой пластилином. Из них был откачан воздух и создано таким образом очень большое разрежение. Одна из колонок давала весьма высокое напряжение порядка 200 тысяч или 500 тысяч вольт. Вторая колонка служила в качестве атомной пушки. По ней пролетали снаряды из атомов водорода, разгоняемые высоким напряжением, получаемым на второй колонке.

Этот протонный ускоритель, выставленный впоследствии в Музее естественной истории в Лондоне, Резерфорд с гордостью демонстрировал приезжавшим к нему в лабораторию. Показывая его, он говорил, что атом всегда склонен вести себя не как источник энергии, а как "прорва", поглощающая энергию, потому что нужно израсходовать значительно больше энергии на расщепление атома, чем можно будет получить ее этим путем. Кокрофт не соглашался с этим, хотя в то время нейтрон не был открыт и он не мог предполагать, что эта новая частица откроет возможности осуществления цепной ядерной реакции.

Резерфорд, Кокрофт и Уолтон проводили много опытов на ускорителе, пользуясь экраном из сернистого цинка и наблюдая ядерные реакции по сцинтилляциям. В этих опытах Резерфорд и Кокрофт впервые обнаружили, что при слиянии водорода и лития высвобождается энергия. Они также пытались найти возможности вызвать ядерные реакции в тяжелых ядрах элементов, расположенных в конце таблицы Менделеева, но это им не удавалось.

Опыты Кокрофта и Уолтона по бомбардировке лития дали и другие необычайно важные результаты, о которых академик П. П. Лазарев в январе 1938 г. писал, что они должны сыграть огромную роль в развитии физики и химии. Но даже это предвидение такого крупного советского ученого было, пожалуй, слишком скромным по сравнению с теми достижениями, к которым привели опыты с литием. Бомбардируя ядра лития быстрыми протонами, можно получить ядра гелия по уравнению

Однако измеряя точно по методу Астона (разработанному в Кавендишской лаборатории) массу ядра лития, водорода и гелия, исследователи убедились, что правая часть в уравнении не равняется левой, так как движущиеся ядра водорода и гелия обладают согласно принципу относительности Эйнштейна большей массой, чем масса, находящаяся в покое. Связь между массой m и энергией Е, заключенной в ней, выражается, как показывает теория Эйнштейна, уравнением

(масса m выражается в граммах, энергия Е - в эргах и скорость света с равна 3*10¹⁰ сантиметров в секунду).

Открытие Резерфордом ядерных реакций вызвало к жизни новые работы, проводившиеся многими учеными в разных странах. Крупнейших результатов в последующие годы достигли Ирен и Фредерик Жолио-Кюри в Париже, Э. Ферми в Риме, О. Ган и Лиза Мейтнер в Берлине, И. В. Курчатов, Ю. Б. Харитон и Я. Б. Зельдович в Москве, Д. Чедвик в Кавендишской лаборатории.

Особое значение имело открытие нейтрона Д. Чедвиком и супругами Жолио-Кюри в 1932 г. спустя 12 лет после того, как Резерфорд теоретически предсказал существование этой частицы с массой, равной единице, и с нулевым зарядом. Ядро бериллия обстреливается ядрами гелия (альфа-частицами), происходит ядерная реакция, в результате возникает ядро углерода и нейтрон:

Резерфорд даже предвидел, что нейтроны должны легко проникать в ядра атомов.

Тотчас после открытия нейтрона, за которое Чедвик получил Нобелевскую премию, Резерфорд в одной из своих лекций указал на возможную роль этой незаряженной частицы в использовании внутриядерной энергии. Он сказал, что недавнее открытие нейтрона и доказательство его исключительной эффективности в осуществлении ядерных реакций при низких скоростях создает новые возможности при условии, если будет найден способ производства в большом количестве медленных нейтронов при малой затрате энергии для этого. Предвидение его сбылось после того, как учёные осуществили с помощью нейтронной бомбардировки определенной массы урана цепную ядерную реакцию, при которой происходит непрерывное выделение огромной энергии. Цепной процесс деления ядер и был тем процессом, о котором говорил Резерфорд за 13 лет до того, как под руководством Энрико Ферми был построен в 1945 г. в Чикаго первый ядерный реактор.

После открытия нейтрона Гейзенберг выдвинул идею строения ядер, которая оказалась в дальнейшем более правильной, чем предыдущие.

Согласно этой концепции ядра состоят не из протонов и электронов, а из протонов и нейтронов. Рождение отрицательных или положительных электронов во время естественных и искусственных распадов объясняется не тем, что эти электроны заранее существуют в ядре, как это считалось раньше, а превращением протона ядра в нейтрон или обратным превращением, которое сопровождается рождением положительного или отрицательного электрона. Протон и нейтрон являются, таким образом, в некотором роде двумя состояниями: положительно заряженным и нейтральным одной и той же тяжелой частицы - нуклона, основной составной части атомных ядер. Совокупность этих новых представлений служит теперь основой теории ядра и помогает предсказать возможность новых ядерных явлений.

В том же 1932 г., когда Чедвик открыл нейтрон, американский ученый Гарольд Юри впервые выделил тяжелый изотоп водорода - дейтерий, содержащийся в обычном водороде (т. е. смеси изотопов) в количестве всего 0,02 процента. Вскоре он получил и тяжелую воду, в молекуле которой вместо атома водорода находился атом дейтерия.

Открытие дейтерия подтвердило предсказание Резер-форда о существовании тяжелого изотопа водорода: "Если мы правы в этом предположении, - говорил он в лекции, прочитанной на заседании Королевского общества в 1920 г.,- то очень вероятно, что один электрон может связывать два ядра водорода, или, что также возможно, одно ядро водорода. В первом случае это влечет за собой возможность существования атома с массой, равной почти двум, и с одним зарядом, который должен рассматриваться как изотоп водорода. В другом же случае это приводит к мысли о возможности существования атома, масса которого 1 и ядерный заряд 0". В последней фразе речь идет именно о предполагаемой частице с массой А и зарядом 0, т. е. о нейтроне.

Итак, в приведенном абзаце содержатся два важных научных предвидения, которые после своего подтверждения сыграли большую роль в развитии ядерной физики. Здесь мы видим характерную для Резерфорда "плотность" научного содержания его высказываний. Тяжелая вода, обладающая свойством замедлять нейтрон, имела большое значение в развитии работ по созданию цепной ядерной реакции.

Одним из замечательных открытий, которые можно назвать следствием работ Резерфорда по осуществлению искусственных ядерных реакций под действием альфа-частиц, можно назвать открытие Ирен Кюри и Фредериком Жолио-Кюри явления искусственной радиоактивности. В 1938 г. в Париже эти исследователи установили, что при облучении альфа-частицами алюминиевой мишени происходит ядерная реакция с образованием фосфора, оказавшегося в отличие от обычного фосфора радиоактивным. Почти одновременно супруги Жолио-Кюри получили радиоактивный азот и радиоактивный кремний. Так было положено начало обширной области современной науки и техники: области искусственных радиоактивных изотопов. Открытие супругов Жолио-Кюри было важным звеном в овладении атомной энергией и вызвало к жизни знаменитые опыты Энрико Ферми.

Резерфорд выступает перед радиослушателями (1935)

Резерфорд сразу высоко оценил необыкновенную важность открытия искусственной радиоактивности. В письме из Кембриджа, датированном 29 января 1934 г., т. е. спустя несколько месяцев после фундаментальных опытов Ирен и Фредерика Жолио-Кюри, Резерфорд писал:

"Мои дорогие коллеги!

Я восхищен итогами ваших опытов по получению радиоактивных веществ путем облучения альфа-частицами. Поздравляю Вас обоих с блестящей работой, которая, по моему убеждению, в конечном счете окажется очень важной.

Я лично очень заинтересован в результатах Ваших исследований, поскольку долгое время думал о том, что такой эффект (т. е. искусственная радиоактивность) может наблюдаться в соответствующих условиях,

В прошлом я проделал много опытов, используя чувствительный электроскоп для обнаружения такого эффекта, однако безуспешно. В прошлом году мы проделали опыт, в котором облучали тяжелые элементы протонами, но получили отрицательные результаты.

С лучшими пожеланиями дальнейших успехов в Ваших исследованиях.

Искренне Ваш Резерфорд".

С открытием нейтрона и последовавшим за ним открытием искусственной радиоактивности перед учеными открылась возможность подчинить себе ядерную энергию, впрочем, она была настолько иллюзорной, что даже многие крупнейшие ученые - специалисты по ядерной физике считали, что это произойдет в весьма отдаленном будущем.

В последние годы своей жизни Резерфорд со своим другом и сотрудником Марком Олифантом, который по общему вкладу и работоспособности, по замечанию Нильса Бора, очень напоминал самого Резерфорда, занимались экспериментами по бомбардировке изотопов лития протонами и дейтронами. Эти эксперименты, считающиеся классическими, привели их к открытию трития Н₃, а также изотопа гелия Не₃, которые сделали более реальными поиски путей управления термоядерными реакциями и, следовательно, использования многообещающих источников дешевой термоядерной энергии. Именно эти важные работы имел в виду И. В. Курчатов в своем выступлении в Харуэлле.

Нильс Бор и академик А. Ф. Иоффе

Дейтерий и тритий - возможные исходные материалы для осуществления термоядерного синтеза в реакторах, которые смогли бы служить источниками энергии для промышленности. Открытие трития позволило создать водородную бомбу.

Летом 1937 г., когда Нильс Бор читал лекцию в физической аудитории Московского государственного университета (МГУ), тогда помещавшейся на Моховой улице^*, он пытался дать прогноз относительно практического использования ядерной энергии, в том числе и в виде атомного оружия.

^* (Теперь это проспект Маркса.)

Это происходило незадолго до смерти Резерфорда, великий ученый был совершенно здоров и продолжал работать в Кавендишской лаборатории.

Со времени осуществления ядерных реакций прошло 18 лет, а открытие нейтрона и искусственных радиоактивных изотопов было сделано пять лет назад, почти одновременно по обе стороны Ламанша. Тем не менее прогноз Бора был очень пессимистичен. Никто из слушателей Бора не поверил бы, что атомное оружие всего лишь через десять лет продемонстрирует свою страшную мощь в Японии и станет важным фактором международной политики.

Вероятно, среди присутствовавших на лекции Бора и особенно среди молодежи с присущей ей остротой воображения было много таких, которые испытывали чувство разочарования, когда признанный глава теоретической физики - датский профессор настойчиво подчеркивал необычайную трудность использования атомной энергии. В печати того времени иногда попадались фантастические рассказы об овладении атомной энергией, на эту тему были также сняты кинофильмы, но лекция Бора не обещала слушателям воплощения, этой прекрасной мечты в действительность.

Бор объяснял трудности тем, что при расщеплении ядер происходит сильное рассеяние энергии. В результате этого получается ее ничтожно малое количество по сравнению с затраченной на расщепление. Он говорил: "Если бы не было рассеяния энергии, то удар нейтрона, обладающего энергией в десятки или сотни миллионов электронвольт, мог бы вызвать процесс освобождения атомной энергии, подобно тому как небольшой горящей головней можно вызвать огромный пожар. В свою очередь освобожденная энергия ядра вызвала бы аналогичные процессы в соседних ядрах. Таким образом, "зажигание" в одном месте при помощи сравнительно небольших начальных "зажигающих" процессов привело бы к лавинообразному взрыву, при котором выделилось бы колоссальное количество энергии. Значительно более легкой проблемой было бы осуществление технических проектов практического использования этой энергии. Однако явление рассеяния энергии, которое типично для всех ядерных процессов, делает такое простое допущение маловероятным. Влет в ядро первой же частицы сопровождается рассеянием энергии, даже несколько обесценивающим ту энергию, которую мы вначале имели.

Это обстоятельство приводит нас к несколько мрачным перспективам в отношении одной из фундаментальных проблем атомной физики - проблеме использования той огромной энергии, которая заключена в атомном ядре".

Вскоре Бор высказал обоснованное предположение о возможности цепной реакции в уране-235.

Спустя всего два года после того, как Бор с сожалением говорил о "мрачных перспективах" в решении проблемы использования атомной энергии, один из первых учеников Резерфорда - Отто Ган, который уже давно был профессором Института Кайзера Вильгельма в Берлине, совместно с профессором Лизой Мейтнер и своим сотрудником Фрицем Штрассманом открыл реакцию деления урана под действием нейтронов.

Ган, Мейтнер и Штрассман подвергали урановую мишень нейтронному облучению. Они ожидали, что при этом образуются изотопы с атомными весами более высокими, чем у обычного (неразделенного) урана. Исследователи пытались получить новые изотопы, облучая элементы нейтронным пучком; этот способ сейчас широко используется в промышленности радиоактивных изотопов. Каково же было изумление, когда после облучения в мишени обнаружились атомы легкого элемента - бария. Как оказались они здесь? Факты, отмеченные Ганом, были объяснены в статье Лизы Мейтнер и ее племянника Отто Фриша, работавшего в Институте теоретической физики в Копенгагене, руководимом Бором. Эта статья "Деление урана с помощью нейтронов: новый тип ядерной реакции" была напечатана в английском журнале "Природа" от 11 февраля 1939 г.

Лиза Мейтнер, которая в это время жила в Дании, и Отто Фриш объяснили происхождение бария в урановой мишени. Ядра урана "раскалывались" на почти равные части, образуя при этом ядра бария и некоторых других легких элементов. Фриш писал, что два ядра разлетались с энергией, равной почти 200 миллионов электронвольт, превышая более чем в десять раз энергию любой другой ядерной реакции.

Теория деления ядер, разработанная Лизой Мейтнер и Отто Фришем, побудила многих ученых в разных странах с новым увлечением искать решения проблемы.

Вырисовывался уже четко Главный вопрос: Можно ли получить в процессе деления ядер свободные нейтроны, способные делить новые ядра и тем поддерживать процесс деления в массе вещества. Ответ на этот вопрос подтвердил бы предсказание Резерфорда об огромных возможностях нейтрона.

И это оказалось реальным. Но дальнейший путь развития ядерной физики знаменовал новую эпоху - это была уже послерезерфордовская эпоха и ей посвящено гораздо больше книг и статей, чем деятельности великого английского ученого.

В январе 1939 г. еще до появления статьи о делении урана Нильс Бор приехал из Дании в США для чтения лекций. Его ждала телеграмма от Л. Мейтнер и О. Фриша, из которой Бор узнал об открытии нового ядерного процесса. Он сообщил об этом американским ученым.

Энрико Ферми, поселившийся уже в США, в то время профессор Колумбийского университета, оценил это открытие как крупный шаг к овладению атомной энергией.

Еще до отъезда в США Нильс Бор предсказал возможность осуществления цепной ядерной реакции. Бор основывался на высказываниях Ф. Жолио-Кюри, О. Гана и Ф. Штрассмана о существовании вторичных нейтронов, возникающих при делении ядер. В том же 1939 г. Жолио-Кюри и его сотрудники Хальбан и Коварский доказали это экспериментально и попытались определить среднее количество вторичных нейтронов, возникающих при делении. Цифру, полученную Жолио-Кюри, уточнили Лео Сцилард и Вальтер Цинн.

В СССР И. В. Курчатов, Я. Б. Зельдович и Ю. Б. Харитон примерно в это время опубликовали статьи, в которых попытались дать принципиальное обоснование ядерного реактора.

В Польше физик Иосиф Ротблат (позднее переехавший в Англию) также провел серию опытов с целью осуществить цепную ядерную реакцию в уране.

Энрико Ферми задумался над тем, какой изотоп урана способен делиться. В то время были известны три изотопа урана, смесь которых и представляет собой природный уран.

Нильс Бор высказал предположение о том, что делиться способен редкий изотоп урана - уран-235. По теоретическим соображениям ядро урана-235 под действием удара нейтрона может расщепиться, в то время как ядро урана-238 обычно поглощает нейтрон. "Такое поразительное заключение,- писал О. Фриш,- основывалось на довольно тонких аргументах".

После того как ученые убедились в правильности предположения Бора, идея создания ядерного реактора и атомной бомбы, которая считалась уже близкой к осуществлению, снова отдалялась и, по мнению многих ученых, даже исключалась. В то время проблема разделения изотопов урана и получения в больших промышленных количествах урана-235, химически не отличимого от урана-238, казалась неразрешимой.

Так обстояло дело к началу второй мировой войны. Несмотря на кажущийся тупик, было сделано уже самое главное для решения основной проблемы- использования атомной энергии.

Начиная с осени 1939 г. все работы по ядерной физике проводились в строгой секретности.

Трудно, охватить сотни, тысячи, а может быть, десятки и сотни тысяч опытов, теоретических выкладок, отдельные успехи в океане неудач, которые, в конце концов, привели человечество от фундаментальных открытий Резерфорда к величайшему завоеванию атомной энергии.

Увы, сам Резерфорд уже не был свидетелем этих головокружительных успехов ядерной физики, которую он основал своим трудом и своим гением.